Чужой среди своих (СИ)

Справа от входа простенький письменный стол, на изрезанной поверхности которого лежит стопка бумаги, образцы заявлений на все случаи жизни, и чернильница с деревянными ручками времён Древнего Египта.

На стенах — портреты бородатых Пророков Коммунизма, каких-то вовсе незнакомых персонажей, глянцевого, ещё не старого, Брежнева, и в этой же компании — несколько классиков русской литературы, выглядящие так, будто им неуютно.

Несколько стендов в деревянных рамочках, выкрашенных в красный цвет, где под треснувшим стеклом пыльные, пожелтевшие от времени акты, постановления и прочая бюрократия. Здесь же стенгазета, оформленная от руки каллиграфическим почерком, обещающая догнать, выполнить и перевыполнить, клеймящая позором американскую военщину и бичующая отдельные (так и было написано) недостатки, ещё не искоренённые в советском обществе.

В центре холла, отнимая и без того невеликое пространство, деревянная лестница, разветвляющая посередине на обе стороны. Под ней — каморка с приоткрытой дверью, где виднеются вёдра, швабры и прочая клининговая аппаратура. Рядом какая-то эмалированная металлическая штуковина, напомнившая мне медицинский символ, разве только без змеи.

— Акулина Никитична! — раздалось сверху, и по скрипящей лестнице весьма бойко спустился лысоватый толстячок в несвежем костюме, с сероватым, нездоровым лицом инфарктника и в толстых, уродливых роговых очках, — Вы-то мне и нужны!

— Аркадьич? — непонимающе сощурился толстячок, подходя поближе и одаривая потным рукопожатием всех по очереди, — Это хорошо, что ты сам пришёл! Зайдёшь потом, распишешься в журнале.

— Да, Акулина Никтична… — он снова повернулся к уборщице и кашлянул раз, другой, — Да что ты…

Он начал смачно собирать мокроту в горле, и меня затошнило. Ничуть не смущаясь, нас, толстячок начал харкать в эту чашу, и…

… ни отец, ни дядя Витя, ни эта бешеная тётка, не увидели в этом ничего удивительного…

К горлу подкатил комок, и я поспешил отвернуться, пока не вырвало.

Снова скрип… краем глазу вижу участкового, спускающего сверху с папкой подмышкой…

… острый, очень нехороший взгляд… и в моей душе появляется тягучая опаска.

« — Чёрт…»

[i]«Одесский покер» (другие названия: студенческий покер , русский покер , грузинский покер, расписной покер, дворовой покер, деревенский покер, джокер, детский покер[1], покер подкидной[2], покер на взятки[3]) — условное название карточной игры, отдалённо напоминающей преферанс. Также её нередко называют просто покером, что неверно, — ведь к настоящему покеру она отношения не имеет, а представляет собой «облегченный» вариант преферанса.

[ii]ИзВведениякПрограммеКоммунистическойпартииСоветскогоСоюза (КПСС), принятойXXIIсъездомКПССв1961г.

[iii] Это не злая карикатура, я с такими работал.

Глава 9 Адреналин

С утра будто и не рассветало, солнце даже не пыталось выглядывать из-за низких свинцовых туч, лежащих, кажется, прямо на крышах бараков так, что до них можно добросить камень. Если бы не радиоточка на кухне, из которой транслировалось что-то бодрое и утреннее, то можно подумать, что на дворе глубокая ночь.

Мама, то и дело озабоченно поглядывая в окно, и вставляя иногда словечко-другое в разговоры собравшихся на кухне женщин, быстро собрала мне на стол, мимоходом погладив по голове. Ковыряя вилкой омлет из яичного порошка, и таская по очереди капусту и грибы из стоящих напротив меня тарелок, особо не вслушиваюсь в разговоры, потому как самочувствие у меня под стать погоде.

Аппетита нет, поэтому ем через силу, иначе мама расстроится. Она и без того постоянно хлопочет по хозяйству, пытаясь хоть как-то улучшить наш убогий быт и приготовить что-то достойное из того убогого набора продуктов, что можно достать в посёлке. Очень расстраивается, что не всегда получается кормить нас вкусно, ставя это в вину себе, а не советской торговле, как следовало бы.

В магазине у нас стабильно только дешёвые, серые, расползающиеся при варке макароны, перловка, грязный рис, пшено, гороховый концентрат, несколько видов консервов, один или два вида дешёвой колбасы, сгущёнка, кисель в брикетах, яичный порошок и карамельки двух видов — с обёрткой и без. Да… как я мог забыть пряники!

Есть ещё подсолнечное масло на розлив, густо пахнущее семечками и с чудовищным осадком, пользующиеся неизменным спросом плавленые сырки, топлёное масло и масло обычное, продающееся на развес. С последнего, после покупки, дома снимают ножом тонкий жёлтый слой, испортившийся и прогорклый.

В качестве напитков «Чай грузинский первый сорт», в котором веток, кажется, больше, чем листьев, а «пыль грузинских дорог» в составе вовсе не ирония. Пить его я так и не приучился, и, пожалуй, не хочу приучаться. Редкая дрянь, годная, как мне кажется, только в чифирь, да и то от лютой безнадёги.