Чужой своим не станет

В среде военных Эрнст Буш имел авторитет стратега, обладал даром предугадывать замысел противника. Все принимаемые им решения были взвешенны и строго обоснованны. Но сейчас, глядя в усталое, посеревшее лицо фюрера, он вдруг осознал, что у него нет ответа.

За столом повисло неловкое молчание. Все собравшиеся смотрели на Эрнста Буша, силившегося подобрать подходящие слова. Но вот беда – нужные слова не находились.

– Чего же вы молчите? – раздраженно спросил Гитлер. – Ведь это же ваши войска!

– Русские очень многому научились в этой войне, – наконец произнес генерал-фельдмаршал, – надо отдать им должное – они очень сильный противник. И по характеру мышления они не похожи ни на поляков, ни на французов. Умеют действовать быстро, решительно и…

– Вижу, что вы ничего не можете ответить мне в свое оправдание… Так вот, Эрнст, – прервал фельдмаршала Адольф Гитлер. – Вы отстраняетесь от командования группой армий «Центр» за неповоротливость! Вместо вас назначается генерал-фельдмаршал Вальтер Модель. Надеюсь, он сумеет предотвратить беспорядочное отступление наших армий. Как вы на это смотрите, Модель?

– Мой фюрер, я принимаю любое ваше решение.

– Надеюсь, что у нас с вами не возникнет никаких разногласий. Ваша задача – остановить наступление русских. Уверен, что у вас это получится лучше, чем у кого-либо. А вы, Буш, направляетесь в резерв, совещание мы продолжим без вас.

Генерал-фельдмаршал Буш выдержал удар с каменным лицом. Вот только выглядел бледнее обычного. Поражение от русских и потеря большого количества людей не прошли для него бесследно. Вскинув на прощание руку, он молча вышел из кабинета.

– Продолжайте, Хойзингер! Должен же мне кто-то доложить о том, что творится на фронте!

– Мой фюрер, я разговаривал со многими генералами, и общее мнение такое, что нам вряд ли удастся задержать русских у границ Восточной Пруссии. Армии беспорядочно отступают, сообщение между ними прервано. А там, где наши войска еще держатся, в линии обороны имеются значительные бреши. Вряд ли нашим войскам удастся устоять еще день-другой.

– Что говорит разведка? Где ждать направление главного удара? – прервал его Адольф Гитлер.

– В разведке – значительные просчеты, мы никогда не знаем, где у русских будет направление главного удара. Их главные атакующие действия все время приходятся на разные участки фронта. Прорвав эшелонированную оборону, соединения русских устремляются в эту брешь неукротимым потоком, который просто невозможно остановить. Нашей разведке не удается установить точное место главного удара. Если бы мы знали о нем, то я не сомневаюсь, что мы смогли бы не только остановить русских, но еще и перейти в контрнаступление.

– Что вы можете сказать о разведке русских?

– Разведка русских находится на самом высоком уровне. Они практически безошибочно определяют уязвимые места в нашей обороне и бьют именно туда!

Правая рука рейхсканцлера опустилась на карту с нарисованными стрелками. Он нервно водил по поверхности ладонью. Карта была детальной, очень подробной, отображала тактические и специальные задачи. Немецкие оборонительные позиции были четко прорисованы и обозначены: линии обороны, корпуса, армии. Карта наглядно показывала динамику боевых действий, продвижение советских войск в глубину немецких позиций. Русские действовали нестандартно, взламывали оборону немецкой группировки, обходили ее с флангов, образовывали котлы. В своих наступательных действиях не повторялись, всякий раз выдумывая нечто особенное; нестандартными решениями зачастую ставили немецкое командование в тупик и умело выбирали место для главного удара.

На лбу Гитлера собрались мелкие складки: «А ведь Хойзингер действительно прав. Русских можно остановить. Для этого достаточно знать направление главного удара, перебросить дивизии с соседних фронтов, укрепить предполагаемое место атаки, а когда наступление русских захлебнется, подтянуть резервы и самим перейти в контрнаступление. Еще не все потеряно: немецкому народу нужно мобилизоваться, собрать все силы в единый кулак, по-новому осознать свое великое предназначение – и тогда можно гнать русских до самой Москвы, как это было в сорок первом».