Чужой сын

Дэйна взяла сестру за руку и собралась идти назад, но вдруг застыла, как будто спиной почувствовав, что сейчас произойдет.

— Эй, ты!

Дэйна не шевелилась. Стояла, впившись ногтями в ладони, чтобы не впасть в панику. Оглянулась на закусочную. Она могла бы добежать, но Лорелл ни за что за ней не поспеть. Дэйна медленно повернулась.

— Эй, ты, уродина! Я с тобой разговариваю.

Ее передернуло от отвращения, когда костлявые пальцы сжали плечо. Лорелл прижалась к ее ноге и захныкала. Дэйна погладила сестру по голове. Затем стряхнула с плеча руку и сосредоточилась на своем голосе. Она умирала от страха, но старалась говорить уверенно.

— Моя сестренка тут только что пописала. Смотри, куда ступаешь.

Она надеялась, что это заставит их уйти. Не сработало.

— А ты не собираешься писать?

Хриплый гогот.

— Ага, давай. Пописай.

— Ну-ка, посмотрим, какие у нее трусы.

— Если только они у нее есть, она же грязная сучка.

— Я пошла. — Дэйна подхватила Лорелл и попыталась протиснуться мимо парней. Девочка вцепилась ей в шею.

— Никуда ты не пойдешь.

Снова гнусный смех, с разных сторон тянутся руки, касаются ее спины, попы, волос… тянут за шипованный ремень джинсов… расстегивают молнию…

Послышался крик… ее крик… а потом она оказалась на земле. Холодная трава щекотала лицо. С нее стягивали джинсы, с плеча сорвали сумку. В рот набилась земля. Где Лорелл?!

— Оставьте ее в покое и отвалите.

Внезапно все затихло.

Дэйна повернула голову. Над ней нависали красные лица. Она вскочила и увидела Макса. Он пришел за ней.

— Стоп, стоп, успокойся. Мы просто пошутили, ясно?

— Валите и больше не возвращайтесь.

Дэйна встала рядом с Максом, схватила подбежавшую Лорелл за руку.

Макс спрятал нож в сумку.

Они вернулись в закусочную, купили еду и устроились за столиком на улице.

— А ты бы сделал это? Ну, ты знаешь… — Дэйна изобразила, будто втыкает в себя пластиковую вилку. Лорелл засмеялась, и Дэйна тут же бросила вилку на стол.

Лицо Макса было серьезно. Он не побрился, заметила Дэйна, и солнце золотило мягкий пушок над верхней губой. Он посмотрел прямо ей в глаза и кивнул.

— Да.

В животе у Дэйны словно вспорхнула целая стая бабочек. Это было лучше, чем любой поцелуй.

Фиона часто спрашивала себя, в какой именно момент жизнь Броуди пошла наперекосяк. Она вообще любила строить догадки о прошлом мужчин, которые были в ее жизни, — мужчин, которые действительно были в ее жизни. Ее догадки бывали правильными, бывали и неправильными. Но она каждому сочинила свою историю: одного несчастное детство сделало неспособным к серьезным отношениям, другой женат уже в третий раз и просто не создан для прочной семейной жизни, третьему пора бы уже признаться себе, что он голубой и ищет в женщине только друга, четвертый просто бабник. Фиона была реалисткой, ее с детства учили не терять голову, слушать рассудок и не делать бездоказательных выводов.

С Броуди, однако, все обстояло иначе. Он так и остался для нее загадкой, для него историю сочинить никак не удавалось. В конечном итоге Фиона решила, что Броуди хочется, чтобы все, кто рядом с ним, разделили его недуг, чтобы все они тоже были слепцами. Он как ребенок, заигравшийся в прятки, думала Фиона, жуя свой неизменный сэндвич и глядя, как Броуди у себя в кабинете колотит по клавиатуре.

— Зажмурься покрепче — и будет казаться, что тебя тоже никто не видит, — пробормотала она.

— Второй признак, — послышался голос из-за соседнего стола. Обычно в обед на кафедре математики никого не было.

— Какой признак?

— Разговариваешь сама с собой. Второй признак безумия.

— А какой первый? — Фиона рассмеялась. Пит всегда старался ее развеселить.

— Работаешь на него, — улыбнулся Пит.

— Я уже столько лет с ним, а понимаю его не лучше, чем в первый день. Он никогда не говорит о том, как он… ну, как он ослеп. — Даже Фионе было трудно произнести эти слова. Сотрудники университета и студенты тоже предпочитали обходить эту тему молчанием.

— Говорят, это был несчастный случай.

— Я это тоже слышала.

Фиона следила за своим начальником через стеклянную стену его кабинета. Дверь была закрыта — значит, он работал над чем-то секретным. Ей разрешалось входить, но только после стука и после того, как Броуди удостоверится, что это действительно она.

Броуди поднес к уху телефон. Через секунду зазвонил ее мобильный.

— Мы уезжаем, — сказал он.

— Куда?

— За город.

Фиона озадаченно наблюдала за тем, как он выключает компьютер и надевает синее шерстяное пальто. Он точно знал, где находится каждая вещь. Броуди обмотал шею шарфом и вышел из кабинета. Для конца октября было прохладно, а Фиона утром надела только легкий плащ. Она быстро накинула его и взяла ключи и сумку.

— Увидимся, Пит. Я еду в очередное загадочное путешествие. — Она состроила гримасу, но обнаружила, что разговаривает сама с собой. Пита в комнате не было. «Ну точно, схожу с ума», — заключила она, беря Броуди под руку и направляясь к лифту.