Чужой сын

«Вот блин», — сказал он, когда она его окликнула. Первое слово, обращенное к ней. А она просто протянула ему чипсы, как будто чипсы могли все изменить к лучшему.

— Он… не мог успокоиться, — тихо сказала она. — Он носился вокруг меня, размахивал руками, кричал, мне даже показалось, что он меня ударит. Он был в бешенстве.

Дэйна услышала возгласы среди публики. Кэрри все молчала.

— Я кое-как уговорила его сесть рядом.

Она снова ощутила холод бетона, солоноватый вкус чипсов. Запах дезодоранта Макса. Бездонное отчаяние.

— И тут появилась та шпана? — спросила вдруг Кэрри.

— Нет, они появились потом.

Дэйна понимала, что Кэрри не терпится, чтобы она перешла к главному, описала того, кто это сделал. Голубые глаза, черные волосы, шрам на щеке? Тренировочные штаны, рваные джинсы, татуировка, цепочка на шее… что угодно. Может, просто выдумать что-нибудь? Хватит ли у нее духу соврать в прямом эфире?

Дэйну замутило. Уже несколько дней она почти не ела, спазмы в желудке заглушала колой. Она попыталась встать, но под ногами была пустота. Может, она все еще сидит на ограде? Да, точно. Рядом Макс, вот он, перед ней, беспокойно переминается с ноги на ногу. Хотелось плакать, но слезы почему-то не шли.

— Я ужасно разозлилась, стала кричать на него. Сказала, что сделала так, как он хотел.

— Но что он хотел? — Опять эта Кэрри. — О чем ты говоришь, Дэйна?

Тишина. Только слышно, как по улице за школой проехала машина, как стучит по ограде ее ботинок, да еще чей-то кашель.

— О ребенке… — прошептала она.

Шум. Чьи-то крики.

— О ребенке? Каком ребенке, Дэйна? Ради бога, объясни!

Кто-то хватает ее за руку. Макс или его мать? Дэйна помнила, как Макс тогда схватил ее. Как не мог сдержать ярость.

«Ты убила нашего ребенка», — то ли выкрикнул, то ли прошипел он.

Она куда-то брела, не видя ничего перед собой. Кто-то догонял ее. Она резко обернулась, взгляд как у попавшего в капкан животного.

— Так больно, — сказала она. — Я не хочу, чтобы было так больно.

— Расскажи мне о ребенке, Дэйна. — Женский голос, дрожащий. Пальцы сжимают ее руку.

Дэйна посмотрела в глаза этой женщины. Мать Макса. Дэйна улыбнулась. Макс везде, верно?

— Мы любили друг друга. — Снова шум — и сразу тишина. — Я его любила. Но знаете что? — Дэйна услышала смех, но лишь через мгновение поняла, что смеется она сама. — Я так и не сказала ему этого.

— У вас был секс?

Дэйна кивнула.

— Ведь вы всем это советуете, да? — Ее голос звучал словно издалека.

— Что? — возмущенно спросила Кэрри.

— Предохраняться. Ну так вот, мы занимались этим, ясно? И я забеременела. От Макса.

По студии пронесся ропот. Дэйна улыбнулась. А классно вот так поразить всех. Ничего, то ли еще будет.

— Вы вечно тут болтаете про подростковую беременность, про то, что нужно думать, что предохраняться нужно, все такое. А знаете что? Ваш сын занимался этим прямо у вас под носом.

Дэйна ощущала какую-то удивительную силу, уверенность в себе. Она прошла по студии, точно как делала Кэрри, чтобы напугать своих гостей. Потом резко обернулась и уставилась на Кэрри:

— И каково вам теперь?

— Я… я… — Кэрри замолчала. Дотронулась до своего наушника. — Какой у тебя срок? — спросила она так тихо, что Дэйне пришлось практически читать по губам. — Ребенок Макса… — прошептала она.

— Дело в том, — Дэйна смотрела прямо в камеру, — что все не так просто.

Она вспомнила его лицо, отчаяние, звучавшее в его голосе.

«Да не хотел я этого, черт возьми, не хотел я, чтобы ты делала аборт, но ты наговорила про меня все эти вещи. Они сказали, что ты со всеми переспала, что ты просто шлюха. Они сказали, что ты меня ненавидишь. И я возненавидел тебя в ответ».

Дэйна молчала. Надо сказать, что они избили ее, что кто-то просто видел, как они выходили из подвала. Что она им почти ничего не сказала, они все выдумали. Обычное дело.

— Ни с кем я не спала, с тобой только, — наконец выдавила она.

Макс не поверил. Лицо его выражало столько отчаяния, гнева и недоверия, что она испугалась. Впервые в жизни она его испугалась.

— Ну и каково это, когда его вырывают из тебя? — Он сжал кулаки.

— Макс… пожалуйста…