Чужой сын

— Почему ты не хочешь заняться со мной сексом? Что со мной не так?

Губы Дэйны растянулись в улыбке.

— Глупый, — сказала она, прижимаясь к его руке, — просто не сейчас. Не здесь. Это должно быть что-то особенное, верно?

Он не понимал. Он больше ничего не понимал.

— Но почему я тебе нравлюсь? Ведь меня все терпеть не могут.

Стены подвала эхом подхватили его крик.

— Потому, — сказала Дэйна, сжав в ладонях лицо Макса. От ее рук словно исходил электрический ток. — Потому что ты другой. И потому, что ты такой же, как я.

Понедельник, 27 апреля 2009 года

— Что ты думаешь об этом? — Мастерс пил уже третью чашку кофе за час.

— Да они просто водят нас за нос, вот что. Они же знают, что чем дольше пробудут в камере, тем больше их потом будут уважать приятели.

Дэннис не мог понять, как Джесс удается так хорошо выглядеть, — она пришла на работу бодрой, отдохнувшей и, что еще больше раздражало, со свежей головой. Жалко, замужем, а то он точно бы за ней приударил. Про Кэрри сейчас, понятное дело, можно забыть. К тому же он все еще помнил ее прощальные слова: «Этого никогда не было». Они нанесли такой же удар по его самооценке, как и это убийство, очередное нераскрытое убийство на его участке. Расследование не продвинулось ни на шаг, несмотря на бесчисленные допросы.

Мастерс взял со стола досье Сэммса и Дрисколла. Конечно, их уже и раньше арестовывали. Сэммса за угон, а Дрисколла, пожалуй, за все, кроме убийства.

— Не думаю, что это сделал кто-то из них. — Он бросил бумаги на стол.

— Почему ты так уверен?

— Все, что у нас есть, — показания нескольких школьников. Двое из них говорят, что, кажется, Сэммс и Дрисколл находились поблизости от места убийства. Кажется!

— Но мы не можем отмахнуться от этих показаний.

— Ладно, привези сюда девчонку. Она явно что-то скрывает. Криминалисты подтвердили, что кровь на ноже принадлежит Максу. Так что орудие найдено.

— Уже легче.

— Ничуть не легче. Девчонка лжет, это ясно. Она же говорила про нож-бабочку. Кого-то выгораживает? Или боится?

Джесс покачала головой.

— Дэннис, сам подумай: у девочки психологическая травма, ее не любят дома и издеваются в школе. Что удивительного в ее скрытности? Я ее привезу, но надо быть с ней помягче.

— Это ты мне говоришь? — проворчал Дэннис. — Кстати, судя по ранам, убийца ниже жертвы.

— Под это описание подходят и Сэммс, и Дрисколл. Оба засранца малорослые.

— Макс был под метр девяносто. Так что по сравнению с ним все такие. И удары были нанесены из-под руки. Как будто ножом пользовался кто-то неопытный.

На все вопросы Мастерса Дэйна Рэй отвечала: «Без комментариев». На этот раз она приехала с матерью, которая, очевидно, прослышала, что здесь раздают бесплатные сигареты. Она курила безостановочно, не забывая твердить Дэйне, чтобы та ни слова не говорила «этим свиньям». Девочка вышла в слезах. Мать одной рукой тянула ее за собой, сжимая в другой мятую полупустую пачку. Когда они ушли, Дэннис взглянул на Джесс сквозь густую завесу дыма.

— Приятная женщина.

Он так устал, что, казалось, больше никогда не заснет.

— По-моему, было интересно. — Джесс Бриттон так и не успела объяснить, что именно показалось ей интересным. В комнату заглянул молодой полицейский.

— Для вас сообщение, сэр. — Он протянул Дэннису записку и вышел.

Дэннис прочел и передал листок Джесс. Та присвистнула.

— Что будем делать?

— Пусть выходит в эфир, — решил Мастерс. — Если кто и может разговорить девчонку, то лишь Кэрри.

— Это доказывает, что когда-то все было нормально. — Кэрри все еще чувствовала неестественное спокойствие. Казалось, она спит и вот-вот проснется.

Она сидела на полу, на коленях лежал альбом с фотографиями.

— Может быть, не стоит смотреть сейчас… ну, ведь прошло так мало времени…

— Прежде я не понимала, зачем нужны фотографии. Если бы я хоть раз об этом задумалась, когда ругала Макса или жаловалась, что Броуди поздно возвращается… если бы я знала, что когда-нибудь ничего этого не станет… что это просто исчезнет… Я… Я…

— Вот, выпей. — Лиа села рядом и протянула две таблетки и стакан воды. — Сейчас приготовлю поесть, если хочешь.

Нет, таблеток вполне достаточно. Кэрри снова принялась листать альбом. Она всегда подписывала все фотографии и указывала даты, альбомы же расставляла на полке в строгом хронологическом порядке. Броуди вечно смеялся над ней. Свои снимки он держал в обувной коробке.

— Вот в чем разница между нами, — однажды сказала она мужу. — Мне нужно все контролировать, а тебе нет.

Кэрри всегда считала странным, что Броуди, будучи математиком, любил беспорядок.

— Нет ничего более хаотичного, чем математика, — убеждал он ее за пару месяцев до свадьбы. — Приходи как-нибудь ко мне на урок. Ты будешь поражена.

Кэрри устроилась на задней парте лекционного зала и приготовилась слушать о «Красоте математики», как называлась его вводная лекция. Она ни слова не поняла из того, что ее будущий муж рассказывал тридцати восьми сбитым с толку первокурсникам, но зато поняла, что он убедил всех — за одним исключением, — что математика прекрасна.