Чужой в своём времени (СИ)

Женщина приблизилась к Константину и уселась на холодном полу и прижала ноги к груди. Наркоманка кусала едва отросшие ногти.

— Есть? — спросила она.

Константин её не понял. Думаю, мне стоит вмешаться. Но она пока не проявляет никакой агрессии, значит, можно ещё немного выждать.

Девушка сильнее прижала колени к груди и начала покачиваться.

Всё-таки люди странные. Они сами доводят себя до подобного состояния и становятся зависимы от определённых вещей.

С тем парнем было иначе. Он не хотел принимать наркотики. Это было неприятное стечение обстоятельств. А кто он, тот парень? Это то, о чём я забыл?

— Ну не ломайся, — настаивала на своём наркоманка.

Стоило мне ненадолго отвлечься, как эта барышня стала лезть к гостю. Стоит её проучить.

Женщина подняла вверх руку, вероятно, желая ударить моего гостя.

— У него нет. — Пояснил наркоманке. Девушка, вероятно, испугавшись наличия ещё одного человека в комнате, вздрогнула и стала осматриваться по сторонам. — Это мой гость.

Она глянула на меня и как-то поумерила пыл. Сложно представить, что я произвожу впечатление страха и ужаса. Хотя, может, люди с расстроенной психикой все так реагируют. Кто их знает.

Также и Константин, он смотрел на меня скорее с любопытством, нежели со страхом. Глаза всё ещё были скрыты в тени, хотя в них отчётливо было видно, почему Вселенная от него отказалась. Если он пустышка, сломанная деталь, то что здесь делаю я?

Ладно, будем рассуждать логично. Несмотря на расстройство психики, Константин продолжает внушать доверие, и кажется, что я нахожусь рядом с создателем.

Вспомнил о наркоманке. Прошёл в угол и, склонившись, отодвинул в сторону одну половицу. Из тайника достал пакетик с ненавистным героином.

— Держи. — Тогда девушка, как послушный щенок, проскакала по полу, для поддержки опираясь на ладони спереди и выхватила из моих рук желаемый предмет. — Чтобы я тебя сегодня не слышал. — Грубым тоном приказал ей.

Наркоманке всё равно, что со старых половиц она может загнать в руку занозу. Зависимых людей вообще ничего не волнует, кроме дозы.

Я прошёл ближе к заколоченному окну, в который попадал лунный свет, насколько мог, разумеется, через оставленные щели.

Нащупал возле себя выключатель, клацнул его, и помещение сразу залил яркий свет.

Обернулся, но мой гость зажмурил глаза. Вероятно, он уже привык к другому освещению.

Любопытство — это именно оно. Теперь Константин с интересом меня рассматривал. Почему? Если он создатель, то и моя нестандартная личность не должна вызывать у него удивления.

С людьми сложно начинать разговор, когда ты лично знаешь о них очень много, при том, что они ничего не рассказывали.

По-моему, их это пугает. Я так до конца и не разобрался с механизмом возникновения эмоций у людей.

— Прости за это. — Произнёс, показывая на наркоманку. Признаюсь, мне было бы в разы легче, если бы этой девушки не было. — Я не знал, что она…

— Кто ты? — шёпотом спросил Константин.

Он меня боится? Почему? Разве этот парень не создатель? Или это на нём сказывается поставленный диагноз?

— Люди свято верят, что в этой комнате находится лишь один наркоман. — Заявил, отходя подальше от яркого светильника. Снова скрылся в тени, но, может, так моему собеседнику станет легче. — И они правы.

Константин смотрел на меня загадочно. Он хотел понять, почему моя речь лишена всякой интонации? Кстати, на счёт этого стоит у него спросить.

— Наркоман действительно один. — Продолжил рассказывать собеседнику. — Но помимо него есть и нормальные люди.

Не знаю о чем говорить с создателем. Мне кажется, что он всё уже должен знать и так. Мне просто нечего ему рассказать.

Сел рядом с ним, и тогда голову пронзила острая боль. Благо, за столько времени подобные скачки воспоминаний можно было скрыть. Я лишь сильно сощурился и, как только стало легче, продолжил разговор:

— Я лишь изредка балую её дозой, чтобы она не выдала моё местонахождение и не разрушила возможность поговорить с тобой. — Правда, неожиданно. А чего греха таить, если Константин создатель, то он всё сам прекрасно понимает. Мне нет смысла шифроваться перед ним.

— Ты меня ждал, — спросил собеседник. — Зачем?

Уже хорошо, хоть какой-то прогресс. Набрав в лёгкие воздуха, решил во всём признаться.

Это странно, так как нет ощущений, что я сделал что-то плохое, но увиденное мной события говорят иначе.

— Перво-наперво извиниться… — Мне действительно было жаль, но внешне это невозможно показать. Не знаю, почему это очень сложно сделать. — Я виноват…

Знаю: пожалею, но лучше говорить начистоту. Если те воспоминания правдивы, то люди обычно извиняются. Указал на собеседника, полностью захватив его тело ладонью.

— Я виноват в твоём нынешнем состоянии, так что… прости меня за это.

Сложно. Вернее, слова говорить легко, но вот собраться с духом, чтобы озвучить очередную фразу, очень трудно.

— Но ты не сожалеешь об этом, — заприметил Константин, слегка сощурившись.

Ну вот опять. Почему моя интонация стабильная и безэмоциональная? Теперь меня снова неправильно поняли, но будь что будет.