Чужой. Воскрешение

Запертый в маленьком, странном пространстве, большой воин дрожал от безграничной ярости.

«Эта мелкая мягкая добыча меня ранила! Обожгла!»

Он яростно хлестнул хвостом, глядя на то, как добыча работает с приборами, исполняет работу, о которой воин не имел представления. Воин уставился на опасную красную пластинку поблизости от мелкого создания. Он видел слово «Предохранитель» рядом с ней, а еще «Осторожно! Разбрызгиватели азота!». Он наблюдал за маленьким созданием – на нем было написано имя «Гэдиман», – пока оно делало последние записи. Добыча излучала удовлетворение, гордость, чувство успеха – словно она, наконец, осознала свое истинное назначение.

Не то чтобы для воина это имело значение. С его точки зрения у добычи было только одно истинное назначение – как и у всех прочих видов. Он хлестнул хвостом, предупреждающе выставил язык. В спинных шипах посвистывала атмосфера. Он ненавидел эту чужую среду, жаждал влажного тепла яслей, чувства силы и поддержки себе подобных. Даже с этими двумя рядом он страдал от одиночества в границах собственной индивидуальности. Пришло время строить ясли. Время соединиться с другими воинами и служить королеве. Вот для чего он жил.

Он наблюдал за добычей, изучал ее, узнавал все, что только могло пригодиться воину. Почти все. Пока еще он не мог учуять добычу, но в разреженном воздухе носились запахи других особей того же вида. Теплокровные, дышащие кислородом. Даже через прозрачный барьер воин видел цвет дыхания добычи. Видел цвет алой крови, бегущей по бледным венам, и мог проанализировать ее состав. Мог измерить вес, мышечную массу, способность сопротивляться. Он знал, какой сильной была добыча и какой слабой. Он видел цвет ее чувств, горячих и холодных, неважно, были это боль или страх. Он знал, что добыча боялась воина – но недостаточно. Особенно сейчас, когда она продемонстрировала, что может ранить воина. Гэдиман излучал цвета гордости, ощущения, что он достиг цели.

«Я вспомню этот цвет, когда приду за тобой. А я приду».

Тело Гэдимана станет строительным материалом для яслей. И когда его надежно закрепят там, воин решит, послужит ли оно пищей для королевы, или подойдет для вынашивания молодняка, а может, станет для него пищей. Он даже может решить, что Гэдиман одновременно выносит молодь и станет ее первой пищей.

«А поскольку ты ранил меня и получил от этого удовольствие, я приму такое решение, чтобы ты жил как можно дольше».