Читаем Чж (СИ) полностью

Бах! Весь тюнинг под Мари (будет ли здесь уместен термин "марюнинг"?..) послетал, и знакомые мне лица представили в своих традиционных нарядах: Рицко - в лабораторном халате, Мисато - в своей знаменитой красной куртке и юбке, Рей - в школьной форме, Габриэлла - в строгом костюме, Майя - в повседневной форме НЕРВ, Аска - в чёрно-красном плагсьюте, Мари - в чёрно-серебристой форме ФАУСТ...

Э, я что рехнулся, что ли? Такого я и наяву насмотрюсь. А во сне пусть всё будет креативненько!

Мари получила тёмно-синий закрытый купальник, Габри оказалась облачена в наряд горничной, Акаги была помещена в старомодное изумрудное платье с кучей оборок и кринолинов.

Я одобрительно погладил голову - хорошая голова! Всё так же полна больных фантазий и шизофренических образов. Молоток просто, а не голова.

Дальше - ещё легче. Мисато - наряд секретарши, Майе - традиционное кимоно, Аске...

В последний момент поменял рыжей довольно предсказуемую готишную военную форму на наряд восточной танцовщицы. А то, что это за гарем без одалисок? Фу просто, а не гарем...

Довольно оглядел получившуюся инсталляцию. Красота-то какая-то... Лепота!

- Султан Синдзи Токийский повелевает! - пафосно воскликнул я, не вставая с кресла. - Услаждайте мой взор!

Раз - Рей устроилась под пальмой с книжкой в руках. Два - Рицко начала прогуливаться по парку, обмахиваясь веером. Три - Мисато и Габри словно выросли по обеим сторонам трона в ожидании приказаний...

- Во так-то, - наставительно произнёс я. - Идеальный гарем разнообразен, радует глаз, в отличие от реальной жизни не докучает и... эх!.. не существует.

- Синдзи, идиот! - внезапный выкрик заставил меня подавиться безвкусным фиником и ошалевшим взглядом найти Лэнгли.

Рыжая отчего-то не изволила исполнять положенный ей по роли танец живота, а стояла набычившись и мрачно оглядываясь по сторонам.

- Аска!.. - искренне возмутился я.

Да что же это делается-то! Даже тут от Её Лиходейства никакого спасения нет! Даже в чужой сон умудрилась свои привычки протащить!

- Аска, что ты делаешь? Перестань немедленно!

- Этот кретин, - торжественно указала на меня немка. - Не назначил любимую жену!

Мисато с самым серьёзным видом открыла папку и пробежала глазами какой-то документ.

- Да, этот так, - подтвердила она. - Место вакантно.

Рей вздохнула, отложила книгу и поднялась на ноги.

- Все думают о том же, что и я? - произнесла Аянами, доставая из-за спину нагинату с клинками на обеих сторонах.

Мари рыбкой прыгнула в пруд. Мисато приподняла и так не особо длинную юбку, доставая из кобуры на бедре тяжёлый УСП. Из-под кринолина Акаги выдвинулось гусеничное шасси, на правый глаз ей упал прицельный маркер, а из-за спины выдвинулся шестиствольный пулемёт и ракетная установка. Майя достала тяжёлый широкий кинжал, а её карие глаза стали почему-то голубыми с какими-то радужными прожилками.

Габриэлла с шумом передёрнула цевьё дробовика и сказала:

- В конце останется только одна.

- На счёт три, - объявила Аска, наряд восточной танцовщицы которой теперь дополнял сдвинутый на затылок горшечный шлем и заброшенный на плечо цвайхандер.

- Раз, - небрежно подбросила в руке гранату Кацураги.

Вода в пруду забурлила, из глубины вынырнула рубка подводной лодки, откинулся люк, откуда показалась Мари во всё том же закрытом купальнике, но с наброшенным на плечи камзолом и треуголкой на голове. В одной руке она держала абордажную саблю, в другой - пульт запуска противокорабельных ракет "гарпун".

- Два, - сказала Илластриэс.

- Мари! - в ужасе сказал воскликнул я, хватаясь за голову.

Из-за моего трона выскочила виденная в каком-то другом сне пепельноволосая красноглазая девушка в просторном серебристом одеянии, лицо которой выражало, мягко говоря, глубокое удивление пополам с полнейшим обалдеванием. И со словами:

- Пожалуйста, контролируйте себя.

вывернула из рук стоящего, словно истукан, Фуюцки опахало и заехала его черенком мне под рёбра.

Боль оказалась на удивление реальна. Да ещё как реальна! Мне же и правда заехали под рёбра, заставив вынырнуть из столь замечательного сна.

Ещё не до конца проснувшись, не полностью придя в себя и не открывая глаз, я откатился в сторону, метнув подушку в предполагаемое местонахождение неизвестного врага. Судя по короткому взвизгу и отрывистому немецкому ругательству - попал. Схватил лежавший под подушкой пистолет, но его у меня тут же выбили ударом ноги. Зато эту самую ногу удалось поймать и дёрнуть на себя. Очередной взвизг, и на меня валится что-то мягкое.

Собственно, когда мне в рот полезли густые рыжие волосы, я и так уже, в принципе, понял, что меня довольно некуртуазно разбудила некая Аска Лэнгли... Но для проверки я её всё-таки ущипнул.

Аска, которая в этот момент азартно пыталась меня задушить, повиснув у меня за спиной, вполне знакомо зарычала.

- Готовься к смерти, Икари!

Нет, ну я как бы завсегда... Как юный героический пионер, ага. Но с чего такое нерадостное пробуждение?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дураки, дороги и другие особенности национального вождения
Дураки, дороги и другие особенности национального вождения

В итоговую книгу Юрия Гейко «Дураки, дороги и другие особенности национального вождения» вошло все лучшее «автомобильное», написанное в «Комсомольской правде», рассказанное на «Авторадио» и показанное на телевидении. Статьи, посвященные самым разнообразным практическим темам, волнующим автомобилистов: защите автомобиля от угона, выборе резины, щеток, фар, стекол, зимнему обслуживанию автомобиля, автокосметике, ДТП, правилам поведения на дорогах и этике автомобилистов, соответствию автомобиля требованиям активной и пассивной безопасности, езде ночью и в ограниченном пространстве, сну и еде за рулем, животным и детям в машине; социальные статьи о милицейских «разводках» и способах противодействия им, о психологии гаишного развода, недоплате и ловушках страховых компаний, схемах обмана на дороге; а также путевые заметки, исторические обзоры и лирические очерки, посвященные автомобилям.

Юрий Васильевич Гейко

Хобби и ремесла / Разное / Без Жанра
Идеи и интеллектуалы в потоке истории
Идеи и интеллектуалы в потоке истории

Новая книга проф. Н.С.Розова включает очерки с широким тематическим разнообразием: платонизм и социологизм в онтологии научного знания, роль идей в социально-историческом развитии, механизмы эволюции интеллектуальных институтов, причины стагнации философии и история попыток «отмены философии», философский анализ феномена мечты, драма отношений философии и политики в истории России, роль интеллектуалов в периоды реакции и трудности этического выбора, обвинения и оправдания геополитики как науки, академическая реформа и ценности науки, будущее университетов, преподавание отечественной истории, будущее мировой философии, размышление о смысле истории как о перманентном испытании, преодоление дилеммы «провинциализма» и «туземства» в российской философии и социальном познании. Пестрые темы объединяет сочетание философского и макросоциологического подходов: при рассмотрении каждой проблемы выявляются глубинные основания высказываний, проводится рассуждение на отвлеченном, принципиальном уровне, которое дополняется анализом исторических трендов и закономерностей развития, проясняющих суть дела. В книге используются и развиваются идеи прежних работ проф. Н. С. Розова, от построения концептуального аппарата социальных наук, выявления глобальных мегатенденций мирового развития («Структура цивилизации и тенденции мирового развития» 1992), ценностных оснований разрешения глобальных проблем, международных конфликтов, образования («Философия гуманитарного образования» 1993; «Ценности в проблемном мире» 1998) до концепций онтологии и структуры истории, методологии макросоциологического анализа («Философия и теория истории. Пролегомены» 2002, «Историческая макросоциология: методология и методы» 2009; «Колея и перевал: макросоциологические основания стратегий России в XXI веке» 2011). Книга предназначена для интеллектуалов, прежде всего, для философов, социологов, политологов, историков, для исследователей и преподавателей, для аспирантов и студентов, для всех заинтересованных в рациональном анализе исторических закономерностей и перспектив развития важнейших интеллектуальных институтов — философии, науки и образования — в наступившей тревожной эпохе турбулентности

Николай Сергеевич Розов

История / Философия / Обществознание / Разное / Образование и наука / Без Жанра