Чжуанцзы

В учение древних входили такие [положения]: чтобы быть готовыми к неожиданным бедствиям, исправлять [всё] по плотничьему правилу и [с помощью] туши, не [приучать] молодое поколение к роскоши, к расточительству, к блеску в числах и установлениях. Услышав о таких наставлениях, обрадовались Mo Ди и Цинь Гули, но стали проводить их чрезмерно строго. Назвав это бережливостью, они провозгласили отказ от музыки, [чтобы] живые перестали петь, мёртвых перестали одевать. Моцзы [учил] всеобщей любви и пользе, а также отрицанию войны. Не допуская гнева, его учение требовало любви к обучению, привлечения сторонников; но не было тождественным [учению] ранних государей и разрушало обряды и музыку древних. При Жёлтом Предке была песня «Восход солнца», при Высочайшем — «Великое уложение», при Ограждающем — «Великое цветение», при Молодом Драконе — «Великое лето», при Испытующем — «Великий разлив», при царе Прекрасном — «Согласие в каре», царь Воинственный с Чжоугуном создали «Воителя» {2}. В древнем похоронном обряде был ритуал для благородных и для презренных, были ранги для высших и низших: гроб внутренний и саркофаг для Сына Неба — семикратной толщины, для правителей царств — пятикратной, для великих мужей — троекратной, для мужей — двойной толщины. Ныне только один Моцзы [учит], чтобы живые перестали петь, мёртвых перестали одевать, чтобы, как правило, стали делать гробы и дриандры толщиной в три цуня, без саркофага; Учить этому людей [значит], пожалуй, их не любить, действовать, так самому — [значит], конечно, не любить самого себя. Учение Моцзы ещё не потерпело поражения, но разве достойно [человеческой] природы осуждать пение, когда поют, осуждать плач, когда плачут; осуждать радость, когда радуются. Жизнь Моцзы прошла в тяжёлом труде, похороны его были бедными, учение его очень жестокое. [Оно] велит людям печалиться, горевать, его трудно осуществить и, боюсь, нельзя считать учением мудрого. [Оно] противоречит сердцам Поднебесной и для Поднебесной невыносимо. Хотя сам Моцзы мог его выполнять, но что было делать с Поднебесной? [Оно] отделилось от [всей] Поднебесной и далеко ушло от [учения древних] государей.

Восхваляя своё учение, Моцзы говорил:

— В старину Молодой Дракон преградил [путь] потопу, проложил русла рек и потоков, открыл [дороги] во [все] девять областей и ко [всем] четырём [странам] варваров. На трёхстах знаменитых горах <реках> {3}, трёх тысячах притоках, малых же речках без числа Молодой Дракон сам брал в руки мешки и лопату, смешивал [воды для стока] в девять рек Поднебесной. [У него] стёрлись волоски на икрах и пушок на голенях {4}. Умывал [его] проливной дождь, причёсывал быстрый ветер. [Он] учредил тьму царств. Молодой Дракон был великий мудрец, а так утруждал себя ради Поднебесной.

Поэтому моисты следующих поколений одевались большей частью в шкуры и платье из грубого сукна, носили деревянные сандалии или плетёные из соломы, не отдыхали ни днём, ни ночью и считали высшим [благом] тяжкий труд. [Они] говорили: «[Тот, кто] на это не способен, отрицает путь Молодого Дракона и недостоин называться моистом».

Ученики Сянли Циня — слуги пяти правителей. Южные моисты, такие как Гу Ху, Цзи Чи, Дэнлинцзы {5}, все распевали основу [учения] Mo {6}, но каждый по-своему обманывал вдвойне, называли же друг друга отдельной [ветвью] моистов. Они поносили друг друга в спорах о том, что такое «твёрдость» и «белизна» {7}, что такое «тождество» и «различие» {8}, отвечали друг другу речами о различии между единичным и парным {9}.

Наиболее выдающийся считался мудрецом, и все стремились сделать его Покойником <главой> в надежде на преемство в следующем поколении. Это не прекратилось и поныне.

Замыслы Mo Ди и Цинь Гули были истинными, а поступки — ложными. [Они] повели к тому, что моисты последующих поколений лишь состязались друг с другом, изнуряя себя в труде [до тех пор, пока] не стирались волоски на икрах и пушок на голенях. В смуте [они] первые, в управлении — последние. Несмотря на это, [сам] Моцзы воистину лучший из [людей] Поднебесной, и [другого] такого не найти. Пусть иссох, как сухое дерево, [от него] нельзя отказаться, [он] действительно талантливый муж.