Cлово президента

Джек наблюдал за тем, как погасла лампочка на телевизионной камере. Продюсер подождал несколько секунд, махнул рукой, и президент снял с галстука микрофон с проводом. Первый телевизионный марафон закончился. Прежде чем выйти из зала, он внимательно посмотрел на камеры. Раньше он читал лекции по истории, затем проводил брифинги, но все это происходило перед живой аудиторией, он видел глаза слушателей, понимал их выражение и в зависимости от их реакции мог несколько изменить стиль обращения, говорить быстрее или медленнее, может быть – если это позволяли обстоятельства, – пошутить или повторить что-то, чтобы прояснить какой-то вопрос. Теперь ему придется обращаться не к людям, а к вещи. И это обстоятельство тоже не понравилось Райану. Он вышел из зала, а тем временем люди во всем мире оценивали услышанное от нового американского президента, обменивались впечатлением, какое он на них произвел. Пока он снова направляется в туалет, его выступление уже станет предметом обсуждения для комментаторов более полусотни стран.

***

– Это самое лучшее, что случилось с нашей страной после президентства Джефферсона. – Старик считал себя серьезным знатоком истории. Ему нравился Томас Джефферсон благодаря его заявлению, что лучше всего управляют той страной, которой управляют как можно меньше. Это единственное, что он запомнил из

высказываний мудреца, жившего в Монтичелло.

– И сделать это сумел япошка, представляешь. – Его собеседник иронически фыркнул. Такого рода событие даже способно подорвать теорию расизма, которую он считал непоколебимой. А можно ли с этим согласиться?

Они не спали всю ночь – сейчас было 5.20 по местному времени, – не отрываясь от теленовостей, передача которых шла непрерывно. Корреспонденты, заметили они, выглядели еще более усталыми, чем этот парень Райан. У часовых поясов есть все-таки преимущество. Оба перестали пить пиво около полуночи и через два часа, когда начали клевать носом, перешли на кофе. Не время спать. Они наблюдали какой-то фантастический телевизионный марафон, переключаясь с одного канала на другой, благодаря большой спутниковой антенне, установленной рядом с хижиной. Только этот телемарафон не был посвящен сбору средств для помощи детям-инвалидам, или жертвам СПИДа, или школам для ниггеров. Эта передача была интересной. Подумать только, все эти вашингтонские мерзавцы, должно быть, изжарились, как на сковородке, по крайней мере большинство из них.

– Барбекю из бюрократов, – хихикнул Питер Холбрук, наверно, в семнадцатый раз после половины двенадцатого ночи, когда начал подводить итоги случившегося. Недаром в движении за ним закрепилась репутация человека с творческим складом ума.

– Перестань, Пит, черт побери! – захлебнулся от хохота Эрнест Браун и пролил кофе себе на колени. Выражение приятеля показалось ему таким забавным, что он даже не вскочил на ноги, отчего у него промокли брюки.

– Это была долгая ночь… – согласился Холбрук, тоже улыбаясь.

Они смотрели выступление президента Дарлинга по двум причинам. Прежде всего потому, что все крупные телевизионные компании предупредили о перемене в программе вещания, как это обычно бывает перед важными событиями; правда, их спутниковая антенна обеспечивала прием 117 каналов, так что достаточно было переключить телевизор, чтобы не слушать выступления главы правительства, которое они и все их друзья глубоко презирали. А еще, сознательно разжигая в себе ненависть к исполнительной власти в Вашингтоне, они всегда смотрели выступления, передаваемые по правительственному каналу, – обычно оба посвящали этому по часу в день, – чтобы распалить себя еще больше по отношению к людям в Вашингтоне. Вот и сегодня они смотрели выступление президента, беспрестанно обмениваясь колкими замечаниями по его адресу.

– А кто этот парень Райан? – спросил Браун, широко зевая.

– Наверно, еще один бюрократ. Бюрократ и говорит бюро-срань.

– Да, – рассудительно согласился Браун. – И никто его не поддерживает, Пит.

Холбрук повернулся и посмотрел на друга.

– А ведь в этом что-то есть, а? – С этими словами он встал и подошел к полкам вдоль южной стены его кабинета. Его экземпляр Конституции Соединенных Штатов в мягкой обложке был изрядно потрепан от частого употребления, потому что он постоянно заглядывал в него, чтобы улучшить понимание того, к чему стремились ее авторы.

– Знаешь, Пит, здесь нет ни слова о подобной ситуации.

– Неужели?

– Ни единого слова, – подтвердил Холбрук.

– Вот ведь как. – Об этом стоит подумать, верно?

***

– Убит? – спросил президент Райан, все еще вытирая с лица грим мокрыми бумажными салфетками, похожими на те, которыми еще недавно он вытирал попки своим детям. По крайней мере когда он закончил, его лицо снова стало чистым.

– Это предварительное заключение, основанное на осмотре тела и места обнаружения пилота, а также на прослушивании записей переговоров в кокпите авиалайнера. – Мюррей перелистал страницы, переданные ему по факсу всего двадцать минут назад.