Cлово президента

Следующая жертва умерла через шесть часов в Балтиморе, при схожих обстоятельствах. Торговец дачами-прицепами при жизни страдал пепсической язвой желудка – болезнью, распространенной среди армейских ветеранов, которая, хотя и поддавалась лечению простыми средствами, продающимися в аптеках без рецепта, сделала его легкой добычей для вируса Эбола. Пациент умер от потери крови, не приходя в сознание после большой дозы обезболивающего. Эта смерть тоже удивила лечащего врача и медсестру. Скоро начали поступать сообщения о смертельных исходах по всей стране. Средства массовой информации сообщали о них, и страна цепенела от ужаса. В ряде случаев сначала умирал муж, а вскоре за ним – жена. Иногда следом умирали и дети.

Опасность для всех сделалась гораздо реальней. Ведь первоначально большинству американцев кризис казался чем-то отдаленным и маловероятным. Предприятия и школы были закрыты, поездки ограничены, но в остальном все походило на телевизионный сериал. Эпидемия казалась происходящей на голубом экране, она была чем-то одновременно реальным и воображаемым. Но теперь все чаще повторялось слово «смерть». Нередко вслед за снятыми в домашних условиях кадрами, где здоровые и веселые люди наслаждались жизнью, на экранах появлялись фотографии жертв, сопровождаемые комментариями репортеров, лица которых стали такими же привычными, как и членов семьи. Все это оседало в сознании людей, как нечто необычное, и вызывало безмерный ужас. Это уже не было кошмаром, от которого можно проснуться, нет, этот кошмар продолжался, становясь все более пугающим, как во сне ребенка, когда в комнату вползает черное облако, которое растет и ширится, тщетны все попытки скрыться от него, и вы знаете, что, как только оно коснется вас, вы погибли.

Раздражение, которое вызывал запрет на переезды из штата в штат, исчезло, как только умер продавец снаряжения для игры в гольф в Техасе и дилер, торгующий передвижными дачами-прицепами в Мэриленде. Контакты между людьми, первоначально резко уменьшившиеся, а затем снова возросшие, теперь ограничились семейным кругом. Люди общались главным образом по телефону. Междугородние линии оказались перегружены звонками в такой степени, что телефонным компаниям пришлось обратиться к абонентам с просьбой максимально ограничить продолжительность разговоров. Были выделены специальные линии для правительства и медицинских служб. В стране царила настоящая паника, хотя она была тихой, на личном уровне. Нигде не было публичных демонстраций. В крупных городах практически остановился общественный транспорт. Люди старались не ходить даже в продовольственные магазины, питаясь консервами и тем, что еще оставалось в морозильниках.

Телерепортеры, вооруженные портативными камерами, рассказывали о происходящем, что увеличивало напряженность, хотя их информация помогала в решении возникающих проблем.

***

– Появились положительные результаты, – сообщил генерал Пикетт своему бывшему подчиненному в Балтиморе.

– Ты где сейчас, Джон? – спросил Александер.

– В Далласе. Повторяю, получены многообещающие результаты. Мне нужно, чтобы ты сделал кое-что.

– Что именно?

– Перестань играть в лечащего врача, полковник. Этим займутся другие. У меня создана рабочая группа в военном госпитале Уолтера Рида. Переезжай туда. Ты слишком знающий ученый, Алекс, чтобы ходить от одного пациента к другому в ракаловом костюме со шприцем в руках, черт побери.

– Джон, это мое отделение, и мне нужно руководить своими людьми. – Александер постиг этот урок еще в то время, когда был младшим офицером.

– Отлично, полковник. Твои люди уже поняли, что ты беспокоишься о них. А теперь положи винтовку – из нее будут стрелять другие – и снова прими на себя роль командира. Эту битву нельзя выиграть в больницах, ты понимаешь это? – Пикетт уже говорил спокойно, стараясь убедить Александера. – Я послал за тобой машину. Внизу тебя должен ждать «хаммер». Он доставит тебя в госпиталь Рида. Ты что, хочешь, чтобы я вернул тебя на военную службу приказом?

Он может сделать это, подумал Александер.

– Дай мне полчаса на подготовку. – Профессор положил трубку и выглянул в коридор. Из одной палаты санитары в пластиковых защитных костюмах выносили мешок с мертвым телом. Александер гордился, что работает в больнице, хотя ежедневно терял пациентов. Хотя бы здесь он находился на переднем крае, как и подобает врачу, делал все, что в его силах, показывал своему персоналу, что он один из них и рискует жизнью наравне с ними, выполняя клятву, данную им, когда ему было двадцать шесть лет. Когда все это кончится, его команда не утратит чувства солидарности. Какой бы ужасной ни была эпидемия, они выполнили свой долг…

– Проклятье, – выругался Александер. Джон Пикетт прав. Хотя битва ведется здесь, ее нельзя выиграть в больнице. Он сказал своему заместителю, что переходит на следующий этаж, где распоряжался декан Джеймс.