Cнова дембель

На утро после ночной тревоги зарядил нудный затяжной дождик, о самовольном выходе в город теперь можно смело надолго забыть. Если на сухой земле следы не заметны, то теперь и под окнами и около забора мои отпечатки никак не скроешь.

Хочешь не хочешь, теперь думаешь только о службе. Наполеоновские планы о встрече с Алиевым и последующем триумфальном восхождении на вершину власти в стране пока признаны утопическими. Зато есть время подумать о будущем. Можно ли чистокровного кавказца протащить на российский престол? Товарищу Джугашвили это однажды уже удалось. Но сейчас явно не тот случай, и не то время, а это значит, что кандидатура ГАА точно не пройдет. Если только продвинуть его, как главу некоего коллегиального органа власти.

И вновь встает вопрос, кого привлечь в союзники, в одиночку даже такие титаны войну не выигрывают. В моей памяти не так уж много достойных кандидатов на эту роль, и я не уверен, что они пойдут на сотрудничество с опальным пенсионером из далекой кавказской автономии.

Ладно, отложим этот вопрос на период после встречи с Алиевым. Может я до него вообще не доберусь, чего зря голову ломать. Тем более, что у меня возникли более серьезные проблемы, менее глобальные, но зато очень неприятные.

Память время от времени выдает свежие воспоминания, обычно это происходит перед самим событием. Вроде бы события этих дней давным давно забылись, а как подходит момент, раз и вспоминаешь. Видимо нужен какой-то маркер или напоминание. В этот раз таким катализатором для освежения памяти стал дождик.

Теперь я четко вспоминаю, что дождь будет затяжной на трое суток, почти без перерывов. И ладно бы ливень, так нет же, все такой же мелкий и противный, временами почти прекращающийся, но это только кажущееся затишье. Такая погода не является препятствием для советского солдата ни разу — посчитало родное начальство и отправило нас на разгрузку вагонов.

Двое суток адского треша под непрекращающимся дождем — удивляюсь, как я мог забыть это волнующее приключение? Меня пару раз чуть не придавило мокрым скользкими бревнами, которые вручную стаскивали с платформы. Ничего не сломал, но пару раз близок был к этому. Впрочем, кого-то все-таки увезли в медпункт. Вроде бы с ушибом.

Бревна разной толщины, попадаются чурбаки сантиметров семьдесят толщиной и весом килограмм триста каждый. Если такой упадет на ногу, балеруном уже не станешь точно. Не завидую бойцам с заставы, что их пилить будут на дрова. Бензопилу ни разу за все время службы в нашей части не видел.

Кроме бревен на платформе нам придется разгрузить еще несколько вагонов с продуктами и прочими материалами. И если продукты я готов разгружать хоть все два года без перерыва, то бревна — это какой-то кошмар. Из всего снаряжения — три ломика и крутись как хочешь.

Поэтому крутится я решил заранее. Поэтому отправился к сержанту Сидоренко, который и будет нашим непосредственным начальником во время этого трудового марафона.

— Трищ сержант, разрешите обратится?

— Обращайся, чего уж там, — не особо приветливо разрешил задать вопрос товарищ Сидоренко.

— Появилась информация, что нас на разгрузку вагонов завтра с утра отправят?

— Интересно девки пляшут, — восхитился сержант. — Мне еще никто ни словом не обмолвился, а молодежь уже в курсе дела. Откуда знаешь?

— Информация точная, сам слышал как лейтенант с капитаном разговаривали. Две платформы с бревнами и углем разгрузить надо. Пошлют вас, трищ сержант, прапорщика Зейналова и два отделения молодых духов.

— Бревна — это хреново. Замучаемся под дождем, — видимо у Сидоренко уже был опыт такой работы.

— И я об этом, товарищ сержант! Может нам автокран выгнать, мы тогда в пять раз быстрее справимся. И вам под дождем мокнуть не придется.

— Умный какой. Во-первых: он сломан, во-вторых: крановщика у нас нет. Ну и самое главное, прапорщику Зейналову абсолютно пофиг на ваши страдания, поэтому он не согласится.

— Если просто попросить, то конечно не согласится. А ежели с нужным подходом, то могу поспорить — тут же даст согласие.

— И что ты ему хочешь предложить? Килограмм пряников? Не смеши мои портянки!

— Зачем пряники. Мне родители через неделю посылку пришлют. С астраханской воблой. Половину ему отдам. Половину — вам и дедам майским.

В этот раз я абсолютно честен, воблу все равно раздербанят и схарчат за полчаса, причем без малейшей пользы. А так — я удачно спасаю всех от каторжных работ и возможных увечий.

— Не, не пойдет. Он из местных, азеры воблу не едят, он и не поймёт в чем ценность сухой рыбы.

— Вы абсолютно правы, товарищ сержант. Поэтому надо ему объяснить, что это ценный и очень дефицитный деликатес. Прапорщик сам может воблу и не будет кушать, зато начальству подогнать такой подарок — очень даже полезно для карьеры. Астраханскую воблу с руками и ногами оторвут наши офицеры. А крановщик у нас есть — Жека Огнев, он на гражданке на таком же год отработал. Отремонтируем мы сами — это я беру на себя.

— Морозов, ну ты и жучара. Такой план продумал, и все для того только, чтобы не работать.