Cнова дембель

Успех старших товарищей не давал покоя руководству КГБ и в 1975 году они решили повторить этот удачный трюк, но в гораздо больших масштабах. В этот раз гигантским подслушивающим устройством стало… само здание американского посольства! В этой конструкции на прослушку работало почти все: арматура служила антеннами, сам бетон содержал сотни тысяч виброаккустических вкраплений, под видом строительного мусора. И так далее и тому подобное. Обнаружить или тем более уничтожить эту гигантскую подслушивающую систему было невозможно. Каждый элемент по отдельности можно было удалить или поменять, но само здание продолжало слушать и передавать все, что внутри него произносилось.

Когда ельцинский ставленник Бакатин с подачи Калугина выдал американцам схему этого здания, они были в шоке. Признавались потом, что и за двадцать лет не догадались бы как оно все функционирует, а само здание так и не смогли «обезвредить» и его пришлось разрушить.

Именно эту схему я обрисовал в общих чертах в письме к главкому ВМФ. Информация очень серьезная, абсолютно достоверная, а значит Калугина обязательно возьмут на контроль. Уже польза — теперь гаденышу уже никак не взлететь на политический Олимп. Не дадут.

Обговорил канал связи на будущее. Если объявится некто Слепой — то это от меня. Если послание получено, то в ответ надо прикрепить красный флаг, других здесь нет, над воротами КПП в Лениноране. Это будет означать готовность к дальнейшему сотрудничеству.

Глава 31

После десятого декабря распогодилось, потеплело немного и выглянуло солнышко. Полное ощущение, что весна вернулась. Впрочем, для этих мест вполне обычное явление, субтропики как-никак. Аборигенам такое потепление не в диковинку, для молодого пополнения очень удивительны такие природные аномалии. Пока это радует, но уже через несколько месяцев придет осознание, что морозная зима — это намного удобнее и даже приятнее для обычного советского человека. Бесконечная сырость быстро надоедает, малейшая царапина заживает месяцами, гниет и нарывает, если вовремя не присыпать стрептоцидом. За неимением оного раны можно засыпать сигаретным пеплом — помогает заживлять раны еще лучше. Не рекомендую делать это в будущем времени, сигареты здесь делают еще из табака, пусть дешевого и плохого, но полностью натурального. В двадцать первом веке цигарки делают из одной химии, поэтому в рану тащить такую каку не надо. И вообще, курение — зло, проверенное на личном опыте.

Как только потеплело, я сразу задумался о вылазке в город. Надо было разведать обстановку, получить информацию, навестить кое-кого. Но злую шутку со мной сыграл тот самый местный чудесный климат о котором я поведал ранее.

Гражданская одежка в результате погодных пертурбаций пришла в полную негодность. Видимо пакет был недостаточно герметичным, вещи отсырели, покрылись плесенью и стали приятно пахнуть классическим бомжовым ароматом.

Вот из-за таких мелочей и рушатся глобальные планы и даже некоторые империи. Выйти в люди оказалось решительно не в чем, смокинг и мое единственное парадное партикулярное платье оказались безнадежно испорченными.

Партикулярное — это гражданское, если словарь Ожегова не врет. Платье — это название мужской одежды во времена Пушкина, а не то, что все подумали.

Колесо Мироздания не думало останавливаться и обращать внимание на мои неразрешимые проблемы, события начали быстро развиваться, так что мне все равно пришлось выбираться в город. Прямо в своей родной военной форме, за неимением других вариантов.

Началось все с того, что наше молодое пополнение решили использовать по основному применению — в качестве тягловой и грузовой рабочей силы. Для разнообразия, в этот раз нам пришлось выгружать не вагоны, а всего лишь таскать мебель из части в военный городок. В основном кровати и шкафы с тумбочками. За всеми этими размышлениями о судьбах социализма и отдельных его представителей с адмиральскими погонами, я совсем упустил из виду, что армянские погромы в городе и его окрестностях — это не разовое событие, а всего лишь одно из многих, сопровождавших славный путь нашего отряда к закономерному концу.

Кровати, которые мы таскали, как раз и предназначались для тех самых спасенных граждан не совсем коренной национальности.