Collectio

Ходил и ходил, считая шаги. Темнота скрывала окружение во мраке, но мне и не надо было ничего видеть. Три-два-один, три-два-один. Цифры, повсюду цифры. Голова раскалывается от боли. Треск? Или голос из темноты:

— Добавь частоту!

На мгновение показалось, что девушка умерла. Прислушался. Дыхания не слышно! Из каких-то тёмных глубин подсознания этаким кошмарным Кракеном всплыл СТРАХ. Меня парализовало. Протянул руку перед собой. Ничего не вижу и не чувствую. Ослеп?

— Свет! Включите свет!

Темнота. Давит, прижимает к холодному полу. Попытался вдохнуть и не смог. Умираю?

Неожиданно прямо передо мной вспыхнул огромный экран монитора. Размером во всю стену комнаты. Что происходит? Цифры, цифры, но на этот раз всё иначе. Закономерности. Это даже не расчёты в прямом смысле этого слова, а скорее вспышки озарения.

Пальцы запорхали по клавиатуре, да так, что за ними и не успеваю уследить. Мысли рвутся вперёд, глаза слезятся — только успеть! Прислушиваюсь к шорохам в соседней комнате. Поток цифр не иссякает, но я в нём как дельфин в морской воде, скольжу, чувствуя общность. Быстрей! Ещё быстрее! Стены комнаты начинают светиться… Ярче… Ярче! А-а-а!

Я уже прикрываю глаза одной рукой от слепящего пламени. Оглядываюсь. Где девушка? Ничего не видно. Всё — монитор не виден, океан огня. И я растворяюсь в нём, теряя нить осознания… Тишина… Благодать!

…

— Да-а, жаль, погорел. Совсем немного не хватило.

Мужчина лет тридцати полулежал, вальяжно сложив ноги на небольшой столик. Лениво затягивался сигаретой, отправлял дым в потолок, а пепел небрежно стряхивал на загаженный пол. Переполненная пепельница рядом, казалось, не в силах боле принять в себя ни единого даже совсем малюсенького окурка.

Второй копался в ворохе бумаг, сваленных кучей на полу. Судя по грязным пятнам на когда-то белой материи, он не снимал халат последние несколько месяцев. Бейджик на нагрудном кармане болтался на честном слове, готовый вот-вот сорваться, и тогда бы не осталось ни единого намека, что курящий разговаривал с Кириллом Сергеевичем.

— Но, признай, идея создания виртуальной сущности себя полностью оправдала!

— Да-а, ты был прав. Стоило ему себя осознать, как личность, интенсивность решения задач повысилась многократно. — Кирилл потёр красные воспаленные глаза. — Проклятье! У меня опять коньюктивит разыгрался. Сколько нужно говорить, чтобы мониторы заменили!

— Ха-ха! А когда возникла угроза его «жизни»? Правда, хватило раздражителя ненадолго. Но твоя идея о введении привязанности, просто блеск!

— А тебе не кажется, что мы смогли создать виртуальную любовь, и пламя которой…

— Нет-нет. Я думаю, «Он» просто перегрелся.

Мужчины одновременно посмотрели на два металлических шкафа в углу комнаты, от которых шёл неприятный запах горелой изоляции.

— Забудь! Завтра привезут новое оборудование. Как думаешь, может «Его» инвалидом создать — на коляске, чтобы разговаривал с трудом? А?

…

В дверь настойчиво трезвонили. И этот ежедневный звонок мгновенно вывел меня из забытья. Странно, но мне никогда не снились сны — просто тёмный провал между вечером и утром. Я, постанывая, перебрался в давно опостылевшую инвалидную коляску, передохнул пару минут и направился ко входной двери. С трудом дотянулся до замка. Кто, чёрт возьми, сделал его так высоко? Дверь медленно открылась, и только тогда посыльный нехотя убрал мизинец с кнопки звонка. Бейджик на нагрудном кармане синей форменной куртки указывал, что и в этот раз я имею дело с Кириллом. Красные воспалённые глаза не выражали и грамма симпатии.

— Тебе пакет! — Презрительный взгляд свысока.

— Давай. — Вырвал из холёных рук пакет и захлопнул перед носом дверь.

Похоже, мы испытывали друг к другу похожие чувства. Назвать это ненавистью, значит ничего не сказать о моём отношении к этому напыщенному индюку…

У меня оставалось в запасе с полчаса. Я, балансируя на коляске, снял с плиты глазунью из двух яиц, налил кружку крепкого кофе, слегка разбавив его молоком. Подъехал к столу. На сковородке — два желтка с красными прожилками зародышей. Своим презрительным безразличием напомнили коньюктивитные глаза Кирилла. Но уж как расправиться с ними я знал. Безжалостно ткнул вилкой и размазал глупый желток…

Слои

Едва ли минуло полчаса с окончания обеденного перерыва, как экран монитора передо мною начал предательски расплываться. Борясь с сытой сонливостью, я с трудом представлял, как конструктора, стоя тридцать лет назад перед кульманом, одолевали эту послеобеденную напастью. Одно дело — сидеть перед монитором, подпирая кулаком голову, и клевать носом, и совсем другое — держа в руках кохиноровский карандаш, стараться соблюсти нужную толщину чертёжных линий. По-видимому люди были кремень, не чета нынешним…

— Проклятый джи-пять! — баритональный возглас Степаниды Ивановны развеял благостную тишину, на время изгнав из бюро коварного Морфея.