Commercial for Peter (СИ)

Баки умолчал о том, что в те годы он уже три года как был в плену «Гидры» и, может даже, имел свою железную руку. Вряд ли эти воспоминания из приятных, думал Питер, но по себе знал, что от прошлого можно сбежать только одним способом — умереть. Хотя и с этим у Баки вышел прокол.

— Зато, когда мы были на войне, напивались в хлам. Особенно в британских пабах…

Питер улыбался, слушая историю Баки о случае в британском пабе. Тот так легко говорил о войне, как будто это было не с ним вовсе. Может, он это так и помнил: как что-то чужое, как рассказ старого друга или эпизод исторического сериала. И он так увлёкся, что не заметил, когда Баки оказался совсем рядом. Как оказалось, Питер сам двинулся ближе к нему. Настолько ближе, что рукой ненавязчиво касался металлического предплечья. Смеялся, когда Баки рассказал о том, как облился пивом, когда Морита, обидевшись на безобидную шутку, ловко ударил по дну его кружки.

Он так засмотрелся на Барнса, на его покрасневшие от смеха щёки, на улыбающиеся глаза, что в какой-то момент понял, что совершенно не уверен, что же ему снилось на самом деле. То ли он поцеловал Баки Барнса во сне, то ли просто уж очень сильно хотел сделать это наяву.

Но пока Баки лишь подарил ему звезды и полный смеха вечер, разгоняя мрачность и темноту, как свет взорвавшейся много лет назад звезды, держащий путь мимо Альфа Центавры.

========== 8. Kiss (Поцелуй) ==========

— Я не могу вернуться домой.

Где-то светило солнце. Баки не знал где, но был уверен, что где-то точно, ведь Земля не останавливалась, в отличие от нормальной жизни Питера Паркера, и всё ещё вращалась вокруг своей оси. Но такими словами Питера не успокоить и не ободрить, и Баки прекрасно это понимал. Всё-таки какое ему дело до солнца, когда они уже с неделю живут в темноте где-то под землей.

Жизнь взаперти для Питера оказалась сущим кошмаром, а единственной отдушиной стало любование звездным небом по ночам. Баки заметил это сразу, но поначалу думал, что ему показалось, мысленно отметая чужие трудности, которые не соответствовали его собственным. Теперь он в этом ни на секунду не сомневался, всё было очевидно, да и Питер перестал делать вид, что всё в порядке. Они не говорили об этих проблемах вслух, несмотря на то, что разговаривали целыми днями только друг с другом.

— Там же всё теперь совсем не так, — Питер продолжил, не дожидаясь, когда его спросят. — Не представляю, во что агенты ФБР превратили нашу с Мей квартиру.

Баки пластиковой вилкой шевелил лапшу в картонном стакане. Смотрел на Питера исподлобья, но не улыбался, а сосредоточенно прислушивался. Он давно ждал, что Паркер заговорит не о чём-то отвлеченном, а о том, что для него важно, о том, что заботит. Баки ждал откровенности с того самого дня, как ушёл Сэм, и теперь боялся спугнуть свою добычу.

— Надеюсь, они не выкинули мою винтажную фигурку Дарта Вейдера.

— И это всё, что тебя волнует? — тихо спросил Баки.

— Мне её мистер Старк подарил. Это больше, чем просто фигурка.

— Оставил на память?

— А ещё она стоит почти тридцать тысяч долларов.

— Дороговато, — Баки удивился, но виду не подал. — Много у тебя дорогостоящего барахла, да?

— Издеваешься? — Питер поднял бровь, усмехнувшись.

— Планирую ограбление, — пошутил Баки в ответ. — Что не так с твоим… домом?

— Да всё не так, Баки, всё не так. Жизнь меняется, когда тайное становиться явным.

— Но ты же знал, что рано или поздно это случится.

— Да, но…

— Но?

Баки отставил в сторону свою лапшу и посмотрел на Паркера, взгляд которого метался по всему периметру комнаты. Он то разглядывал старые компьютеры, на экране которых пока что не появлялось ничего важного, то изучал облезлые стены и потолок с ржавыми разводами. Заглядывался на дверной проем, на кровати, стоящие по стенам, и наигранно вздыхал. Пальцами стучал по столу так, как будто вместо грязно-серой столешницы перед ним стояло лучшее черно-белое пианино.

С грязными волосами, которые торчали во все стороны, Питер и правда напоминал слегка поехавшего умом пианиста, который в очередном припадке способен написать поистине великолепное произведение. Он закатал рукава своей толстовки до локтя, чтобы те не протирались, и с какой-то особенной сосредоточенностью пялился в одну точку.

— Ты правда считаешь, что нет ни одной тайны, которая навсегда осталась таковой? — серьезно спросил Питер, и Баки понял, что все-таки испортил момент: откровений ему не видать.

— Мы этого никогда не узнаем, — он пожал плечами, решив, что этот жест только подкрепит его мнение. — Но одно я знаю точно: не стоит раскрывать свою личность подозрительным типам, давящим на жалость.

— Может, ты и прав, но знаешь… Я не жалею. И вообще, ты когда-нибудь пробовал сказать «нет» Нику Фьюри?