Copy-Paste

Дальнейшее Дима помнил плохо. Вроде бы он бил Данияра, потом, вроде бы, жестоко избил нескольких недовольных. Потом… потом он вроде бы что-то говорил с импровизированной трибуны о равноправии и единстве.

На время это помогло – внешне жители посёлка перестали делиться на своих и чужих, но с тех пор Данияр с ним не разговаривал. До прошлого утра, когда он сквозь зубы потребовал, чтобы его 'лучший' друг Игорь отправился за своей семьёй.

'Ёлки зелёные!'

Мельников схватился за голову. Он очень рассчитывал на поддержку Виктора и его людей, которые пошли за ним только из-за дружбы.

'Вот как он это делает? Ведь он ничегошеньки не сделал и на тебе – у него два друга и женщина! А у меня…'

Пока Дима-сан друзей только терял. А число людей, которые его искренне ненавидели за его нрав, за его порядки и за его требовательность, стремительно неслось к ста процентам.

То, что Гоша едет убивать – было ясно, как божий день.

'Может, выкинуть его за борт, пока не поздно? Зачем ему Катя? Он и с этой… с силиконовой блондинкой себя прекрасно чувствует. Может, из-за сына?'

Дима посмотрел на Игоря, горестно вздохнул и, сплюнув за борт, взялся за весло. До Малой земли оставался час пути.

Остров встретил лодку тишиной и абсолютным спокойствием, что было странно – обычно их встречали все обитатели островка. Криками, плясками и урчащими от голода животами. Насторожившийся Дима велел всем сидеть на лодке в полной готовности удирать, а сам, зажав, как собака, зубами палку, поплыл на берег.

Ничего страшного, чего так опасался Мельников, не случилось. Вся честная компания нашлась в лагере, в центре пальмовой рощи. Хорошо одетые, чисто выбритые и подстриженные (!) мужчины, вальяжно устроившись на сложенных из чемоданов 'креслах', лениво перебрасывались в картишки. Стол, за которым они сидели, тоже был сложен из стопки чемоданов.

– Нет, Дима, только кормовой отсек. До носового пока – никак.

– Есть планы?

– Думаю пока. – Виктор производил сильное впечатление. Белый костюм, шёлковый шейный платок, зеркальные очки a-la Сильвестр Сталлоне и вычищенная фуражка капитана Орхана на голове. – Носовой отсек хоть и меньше вполовину, но всё равно… там чемоданов пятьдесят наберётся. Я вот свой чемодан нашёл. И Катины оба – тоже. А вот остальные – нет. Ни Олег, ни Оля, ни Жанна. Я, чтобы ребята в обносках не ходили, пока так решил – из каждого поднятого чемодана берём по одной любой вещи. Это плата за наш труд. Это справедливо. Так?

Дима страдальческим взглядом проводил Йилмаза, щеголявшего в его собственной любимой сетчатой жилетке со множеством карманов, и нехотя признал.

– Так.

– Привет, Дима!

Женщины, появившиеся из-за деревьев, тоже выглядели сногсшибательно, а Катерина – так вообще… Дима присвистнул.

'Красотка'

– Привет, Катя. – Мельников вспомнил о проблеме по имени Гоша и сморщился. – Вить, тут, понимаешь, такое дело…

Виктор слушал Мельникова и медленно зверел. ОН приплыл. Чтобы забрать ЕЁ. Чтобы забрать его женщину! И чтобы его убить…

Витька поднял глаза. Вокруг стояли ЕГО люди и смотрели на него. Мужчины извиняясь. Женщины испуганно.

– Кать, возьми Антошку, – Егоров поднялся и принялся раздеваться, – и иди на мыс. Подальше отсюда. Иди. – Виктор надавил голосом и женщина, обливаясь слезами, молча удалилась.

Витька натянул свои старые джинсы и посмотрел на Мельникова.

– Зови своих.

Сенсей, Олег и Йилмаз ободряюще похлопали Витю по плечу и ушли на берег, оставив Егорова одного.

– Дим, может удавим этого хмыря и всё?

– Олег, я всей душой на стороне Витьки, но это такое дело…

– Да, – дизайнер мрачно смотрел на приближающуюся лодку, – да, это дело почти что семейное…

А второй пилот 'Пегаса', не понимавший разговора русских, просто стоял и думал о том, что если бывший Катин муж начнёт одолевать Виктора, то он воткнёт ему в спину нож и плевать, что об этом подумают остальные.

Глава 9.

Переход от волшебного состояния абсолютного счастья к ужасу потери любимого человека был настолько стремительным, что Катерина не могла вымолвить ни слова. Она лишь тряслась, как в лихорадке, прижимая к себе притихшего Антошку, и бездумно смотрела на море.

'Как? Как я сейчас подумала?'

Женщина замерла.

'Как я его назвала? 'Любимый'?'

Катя не верила в любовь с первого взгляда. И в быстро вспыхнувшие чувства она тоже не верила. Всего месяц, как они знакомы – какая, к чёрту, любовь? Она чувствовала, что между ними проскочила искорка, но что из неё получится – пожар любви или пепел и дымок равнодушия она не знала.

'Любимый…'

Катю бросило в жар. ЭТО случилось. Это произошло.

'Любимый…'

– Оля, присмотри за Антошкой!

– Катя, – руки подруг неожиданно оказались очень цепкими и сильными, – не ходи. Пусть мужики сами разберутся. Он тебе ВЕЛЕЛ сидеть здесь!

У Екатерины Андреевны подкосились ноги. Да. Он велел. А она, уверенная и сильная женщина, привыкшая решать всё сама, пошла, как маленькая послушная девочка, туда, куда он велел. Катя закрыла лицо ладонями и в полный голос зарыдала.

'Господи, прошу тебя!'