Читаем Copy-Paste полностью

Егоров даже не успел вспотеть. Он благополучно перебрался на берег по сброшенным с борта 'Птицы' сходням и отмахал вглубь саванны полкилометра. Уже через десять минут неспешной прогулки под зонтиком по редкой сухой траве Витька буквально наткнулся на стоящий посреди пустоты самолёт. Причём 'проявилась' эта многотонная махина всего-навсего за две сотни шагов – настолько плотным было марево. Сначала Егоров не поверил своим глазам – над голой землёй, в дрожащих потоках горячего воздуха, висел маленький серо-зелёный хвост. Вот просто так. Сам по себе. Фюзеляжа, крыльев и прочих пропеллеров и близко не наблюдалось. Решив, что перед ним очередной мираж, на которые он уже и так вдоволь насмотрелся, Виктор, внимательно глядя себе под ноги, почапал дальше. Соляной автобан пляжа давно остался позади и под ногами у мужчины похрустывали засохшие корки такыра. Кроме лёгкого налёта соли, на них кое-где встречались низкие корявые колючки, запнуться о которые было пара пустяков.

'Хватит, наверное'

Витька обернулся и обомлел – ни огромного озера, ни корабля не было видно! Всё растворялось в белом мареве. Соль, вода, степь, а на тёмно-синем, ультрамариновом небе серебряной чертой висел очередной мираж, обещая путнику водоём с прохладной водичкой.

– Тьфу!

Егоров снова повернулся, чтобы продолжить свой путь и едва не заорал от неожиданности – прямо перед ним, всего в полусотне метров, стоял Ан-26.

Глава 13.

– Теперь понятно, почему только тридцать?

Пётр Александрович вытирал ладони промасленной ветошью. Судя по его светящемуся от счастья лицу, свой самолёт он нашёл в полном порядке. У Виктора, страшно переживавшего насчёт технического состояния 'Аннушки', отлегло от сердца.

– Да, понимаю.

В самолёт, размерами и очертаниями здорово смахивающий на обычный Ан-24, тридцать человек никак не поместилось бы – майор выдал слишком уж оптимистичную оценку. Всё жаркое, душное и вонючее железное нутро самолёта было вдоль и поперёк напичкано какими-то выпотрошенными железными шкафами, полками и стеллажами. Видок у разбомбленного салона АНа был как после ядерной войны.

Витька снова сунулся в раскалённое пекло, ухнул, покрылся потом и пулёй вылетел наружу – в ПРОХЛАДУ соляной пустыни.

– А чего это было?

– Метеооборудование. Списали всё уж давно. Частью – к делу пристроили, частью – в цветмет сдали. А… такой самолёт был…

Пилот безнадёжно махнул рукой. Егоров ободряюще похлопал украинца по плечу и побежал помогать морякам.

Сказать, что тайцы были в шоке – значить ничего не сказать. Железная птица по имени 'Са Мо Лот' привела всех, даже невозмутимого капитана, в неописуемый восторг. Ликующие моряки шустро прикрутили 'Птицу' канатами к берегу, содрали с мачты парус и понеслись к находке устраивать временный лагерь. Натягивать защиту от солнца, катить бочку с водой и тащить остатки продовольствия.

Настроение у всех было приподнятое. Антошка носился кругами вокруг самолёта, сопровождаемый грозными окриками матери, Ольга и Жанна пищали и хлопали в ладоши, а единственный, кроме Шевченко, профессиональный пилот в их компании, Йилмаз – стоял, отвесив челюсть и изумлённо задрав брови.

Такого древнего эксплуатируемого самолёта он не видел ни-ког-да!

– Вить, помоги, – Олег пыхтел и из последних сил держал тощего старика, который молча и яростно рвался к распахнутой двери самолёта.

Егоров вздрогнул.

'Умница Уилл Хантинг' производил впечатление стопроцентного психа – красные выпученные глаза, пена изо рта и…

– Блин! Витька!

Крепкий и жилистый Олег едва удерживал тощего дедка. Витька опомнился, воровато оглянулся, не видят ли его женщины и дети, и зарядил кулаком старику в солнечное сплетение.

– Свяжи его, – скрюченный дед хрипел и дёргался на горячей земле, – и в тенёк, под крыло сунь, ладно?

Егоров остановился – бежать, ликовать, шутить и прыгать, почему то резко расхотелось. За шиворот ледяной змеёй влезло нехорошее предчувствие.

'Что я делаю, а? Нет. Не так. ЧТО Я ДЕЛАЮ? А?! Как эта штука работает?'

Ладонь нырнула под майку и нащупала на груди, возле сердца, прохладный металлический диск.

'Что это вообще за штука такая? Почему она не нагревается от моего тела? Почему на полированной поверхности ничего не отражается? Почему, почему, почему…'

Вопросов было много. А ответов у Вити и всех остальных, с кем он обсуждал странную 'медаль' – не было. Кромка тёмно-серого, почти чёрного полированного кругляша с металлическим отблеском, запросто оставляла на оружейной стали глубокие царапины. Сначала Витя решил, что сталь на ПМах неважного качества, но потом вспомнил про ствол и, разобрав пистолет, проверил кругляш на прочность ещё разок.

Вещь Древних не подвела.

Ещё одним забавным свойством 'медали' был её вес. Весь жизненный опыт Егорова, все тактильные и зрительные ощущения просто-напросто визжали о том, что весить эта хрень должна 'вот так'. А она весила раз в десять меньше. Как кусочек пенопласта. Зато, блин, даже в сверхсолёной воде озера этот 'пенопласт' тонул за милую душу.

Тьфу!

'Я так себе голову окончательно сломаю!'

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собор
Собор

Яцек Дукай — яркий и самобытный польский писатель-фантаст, активно работающий со второй половины 90-х годов прошлого века. Автор нескольких успешных романов и сборников рассказов, лауреат нескольких премий.Родился в июле 1974 года в Тарнове. Изучал философию в Ягеллонском университете. Первой прочитанной фантастической книгой стало для него «Расследование» Станислава Лема, вдохновившее на собственные пробы пера. Дукай успешно дебютировал в 16 лет рассказом «Złota Galera», включенным затем в несколько антологий, в том числе в англоязычную «The Dedalus Book of Polish Fantasy».Довольно быстро молодой писатель стал известен из-за сложности своих произведений и серьезных тем, поднимаемых в них. Даже короткие рассказы Дукая содержат порой столько идей, сколько иному автору хватило бы на все его книги. В числе наиболее интересующих его вопросов — технологическая сингулярность, нанотехнологии, виртуальная реальность, инопланетная угроза, будущее религии. Обычно жанр, в котором он работает, характеризуют как твердую научную фантастику, но писатель легко привносит в свои работы элементы мистики или фэнтези. Среди его любимых авторов — австралиец Грег Иган. Также книги Дукая должны понравиться тем, кто читает Дэвида Брина.Рассказы и повести автора разнообразны и изобретательны, посвящены теме виртуальной реальности («Irrehaare»), религиозным вопросам («Ziemia Chrystusa», «In partibus infidelium», «Medjugorje»), политике («Sprawa Rudryka Z.», «Serce Mroku»). Оставаясь оригинальным, Дукай опирается иногда на различные культовые или классические вещи — так например мрачную и пессимистичную киберпанковскую новеллу «Szkoła» сам Дукай описывает как смесь «Бегущего по лезвию бритвы», «Цветов для Элджернона» и «Заводного апельсина». «Serce Mroku» содержит аллюзии на Джозефа Конрада. А «Gotyk» — это вольное продолжение пьесы Юлиуша Словацкого.Дебют Дукая в крупной книжной форме состоялся в 1997 году, когда под одной обложкой вышло две повести (иногда причисляемых к небольшим романам) — «Ксаврас Выжрын» и «Пока ночь». Первая из них получила хорошие рецензии и даже произвела определенную шумиху. Это альтернативная история/военная НФ, касающаяся серьезных философских аспектов войны, и показывающая тонкую грань между терроризмом и борьбой за свободу. Действие книги происходит в мире, где в Советско-польской войне когда-то победил СССР.В романе «Perfekcyjna niedoskonałość» астронавт, вернувшийся через восемь столетий на Землю, застает пост-технологический мир и попадает в межгалактические ловушки и интриги. Еще один роман «Czarne oceany» и повесть «Extensa» — посвящены теме непосредственного развития пост-сингулярного общества.О популярности Яцека Дукая говорит факт, что его последний роман, еще одна лихо закрученная альтернативная история — «Лёд», стал в Польше беспрецедентным издательским успехом 2007 года. Книга была продана тиражом в 7000 экземпляров на протяжении двух недель.Яцек Дукай также является автором многочисленных рецензий (преимущественно в изданиях «Nowa Fantastyka», «SFinks» и «Tygodnik Powszechny») на книги таких авторов как Питер Бигл, Джин Вулф, Тим Пауэрс, Нил Гейман, Чайна Мьевиль, Нил Стивенсон, Клайв Баркер, Грег Иган, Ким Стенли Робинсон, Кэрол Берг, а также польских авторов — Сапковского, Лема, Колодзейчака, Феликса Креса. Писал он и кинорецензии — для издания «Science Fiction». Среди своих любимых фильмов Дукай называет «Донни Дарко», «Вечное сияние чистого разума», «Гаттаку», «Пи» и «Быть Джоном Малковичем».Яцек Дукай 12 раз номинировался на премию Януша Зайделя, и 5 раз становился ее лауреатом — в 2000 году за рассказ «Katedra», компьютерная анимация Томека Багинского по которому была номинирована в 2003 году на Оскар, и за романы — в 2001 году за «Czarne oceany», в 2003 за «Inne pieśni», в 2004 за «Perfekcyjna niedoskonałość», и в 2007 за «Lód».Его произведения переводились на английский, немецкий, чешский, венгерский, русский и другие языки.В настоящее время писатель работает над несколькими крупными произведениями, романами или длинными повестями, в числе которых новые амбициозные и богатые на фантазию тексты «Fabula», «Rekursja», «Stroiciel luster». В числе отложенных или заброшенных проектов объявлявшихся ранее — книги «Baśń», «Interversum», «Afryka», и возможные продолжения романа «Perfekcyjna niedoskonałość».(Неофициальное электронное издание).

Горохов Леонидович Александр , Ирина Измайлова , Нельсон ДеМилль , Роман Злотников , Яцек Дукай

Фантастика / Проза / Историческая проза / Научная Фантастика / Фэнтези