Cова Минервы вылетает в сумерки. Избранные философские тексты ХХI века

В основной раздел включены работы, которые посвящены «Полету совы в слепящей тьме XXI века», т. е. возникновению на Земле все более трудно совместимой с жизнью человека среды. Особенно среды «искусственной–2», микро и мегамиров, уже не вещной и предметной, а информационно-виртуально-интеллектуально-цифровой. Трансискусственной. «Транс» – потому что она несоразмерна с нашим жизненным миром, переступает через него и не только окружает человека, она начинает его пронизывать, грозя превратить в нечто постчеловеческое, Иное. Этот процесс обусловлен стихийной экспансией так называемых высоких (Hi-tech и Hi-hume) технологий. На повестке дня технологизация всего, вплоть до сугубо интимных форм жизнедеятельности, которые всегда считалась прерогативой человека и замены его естественного, «традиционного» интеллекта машинным, техническим. Для думающих людей этот процесс предстает как угроза дальнейшему существованию человечества, как начавшийся «конец света», которому, несмотря на его обусловленность реальностью, надо пытаться противостоять, сопротивляться.

Об апокалипсисе в последнее время говорят много. Действительно, наше существование может прерваться чем-то неожиданным, например, космо-астрономическим происшествием, вспышкой божьего гнева, прилетом злобных инопланетян и т. п., однако это внешний, случайный конец света. Для кого-то он представляет угрозу, пугает, но в норме, «по жизни» не угнетает. Возможно все, предвидеть все нельзя, тогда и бояться этого не имеет смысла. Однако каждые 2–3 года то «жрецы майя», то «британские ученые» (источники, которые стоят друг друга) назначают новые даты, чтобы бояться… И не зря. Потому что за катастрофическими ожиданиями Армагеддона кроется опасность другой, рукотворной формы апокалипсиса, признаки которой витают в воздухе, зреют в повседневности и риск которой значительно более опасен, чем внешняя случайность. Это возможность смерти человека как человечества не извне, а в силу собственного развития, его законов и тенденций, как самоапокалипсис. Именно она была бы (является) подлинной, а значит духовно трудно переносимой мировой катастрофой, абсолютным концом света.

Человечеству грозит катастрофа не только в виде развязанной им самим войны во всеоружии технологических достижений, которая все-таки будет «частным» событием, но и как процесса утраты человеческого в нем, его умаления вплоть до исчезновения, или, то же самое, «превращения в иное» при движении «вперед и дальше». Может быть, по каким-то параметрам к высшему, но для этого сущего, его тождественности себе – движение вниз, в про-пасть самоотрицания. Не в пустоту (ее нет), а в Инобытие. Как пустоту для нас. Вперед, быстрее, дальше и – к смерти. Конец света в результате процессов, ведущих к эрозии рода, сначала в виде киборгизации, а потом полного поглощения техникой – трагическая диалектика истории, которая гнетет его мыслящую часть, ввергая в депрессии, продуцируя «несчастное сознание», лишая бытие смысла. Кто-то надеется, сохранив себя, продолжать жить на том, «другом» Свете, что невозможно, ибо это contradiction in adjecto, парадокс всех парадоксов. Элемент и система неразрывно связаны. «Другой свет» потребует другого существа/ вещества/техщества.

Но именно к такому будущему ведет современное технологическое развитие, по-видимости незаметно, но исторически довольно быстро превращая индивидов в нечто бестелесное, бесчувственное, да, пожалуй, и без(с)мысленное, что на поверхности бытия (у о-быва-телей) проявляется в форме непрерывного назначения и переносов даты конца всего сущего. Прогресс к смерти, смерть в результате прогресса как потери своего качества, самости, родовой тождественности – угроза, в философской истории человеческого духа практически не обсуждавшаяся. Потому что не предполагалась, была очень отдаленной, сейчас она вы(про)ступает как фундаментальная. Пришло время Mortido (влечения к смерти), когда дальнейшие успехи в производстве и экономике вступают в противоречие с жизненным миром человека как целостного телесно-духовного существа. И требуют его демонтажа (деконструкции), не считаясь с тем, что человеку, если он хочет жить, надо заботиться о сохранении идентичности своей формы. Such as we are mad of, such we be! (Какими мы созданы, такими нам и быть!)[1]