Cоветская повседневность: нормы и аномалии от военного коммунизма к большому стилю

Л.Д. Троцкий, опираясь на опыт проведения свадеб по-новому, писал: «Женитьба, пожалуй, легче обходится без обрядности. Хотя и здесь сколько было “недоразумений” и исключений из партии по поводу венчания в церкви». Ниже лидер борьбы за новый быт вынужден был признать: «Не хочет мириться быт с “голым” браком, не украшенным театральностью»474. В качестве действа, которое могло бы соперничать с церковным бракосочетанием – ритуально отлаженным, предусматривающим особые наряды жениха и невесты и другую яркую атрибутику, – были предложены «красные свадьбы». Они стали органической частью формирующихся коммунистических обрядов перехода. Инициатива по созданию и внедрению этих новых бытовых норм в повседневность принадлежала комсомолу. Как и в случае с «красными крестинами», «звездинами», «октябринами» и т.п., властные структуры придерживались политики лояльного нейтралитета, возложив ответственность за «красные свадьбы» на молодежную коммунистическую организацию. Весной 1924 года ЦК ВЛКСМ отмечал огромные, а главное, как тогда казалось, устойчивые сдвиги в быту: «Октябрины вместо крестин, гражданские похороны и свадьбы, введение новой обрядовости вместо религиозной стали в рабочей среде массовым явлением»475.

В исторических источниках феномен «красных свадеб» фиксируется как бытовая норма политизированного характера:

«После избрания президиума, в который вошли и новобрачные, секретарь ячейки РКП… делает доклад о значении красной свадьбы в новом быту. После доклада новобрачные, взявшись за руки, выходят вперед – на край сцены, за ними развевается комсомольское знамя. Читают договор, из которого видно, что она – беспартийная работница… и он – технический секретарь ячейки РКП, коммунист… вступают в союз по взаимному согласию и обязуются жить честно, воспитывая детей честными гражданами СССР. Последнее слово покрывается рокотом аплодисментов. Здесь же подарки: от женотдела – одеяло, от заводоуправления – отрез сукна, от культкомиссии – три книжечки – “Азбука коммунизма”, “Дочь революции”, “Вопросы быта”. После торжественной части спектакль – “Драма летчика”, сильно взволновавшая рабочих»476.

В довольно четком ритуале «красной свадьбы» не предусматривались какие-либо предпочтения, касавшиеся одежды новобрачных или последующей праздничной трапезы. Лишь в отдельных случаях гости и новобрачные пили вместе чай. В художественной литературе 1920-х годов, правда, существуют упоминания об особых нарядах «красных» женихов и невест. В рассказе Н.А. Брыкина «Собачья свадьба» (1926) можно прочитать следующее: «Молодые со значками, шарфами красными опоясаны, цветы в красном, гости с черемухой, перевязанной красными ленточками…»477. Но такая детализация носит метафорический характер. Двойной метафорой выглядит и сатирическая картинка якобы «красной свадьбы» в феерической комедии В.В. Маяковского «Клоп»:

«Присыпкин. Товарищ Баян, я за свои деньги требую, чтобы была красная свадьба и никаких богов! Понял?

Баян. Да что вы, товарищ Скрипкин, не то что понял, а силой, согласно Плеханову, дозволенного марксистам воображения я как бы сквозь призму вижу ваше классовое, возвышенное, изящное и упоительное торжество!.. Невеста вылазит из кареты – красная невеста… вся красная, – упарилась, значит; ее выводит красный посаженый отец, бухгалтер Ерыкалов, – он как раз мужчина тучный, красный, апоплексический… весь стол в красной ветчине и бутылки с красными головками»478.

Одновременно ряд фольклорных источников зафиксировал отрицательное отношение сторонников и организаторов «красных свадеб» и к традиционной одежде новобрачных, и к аксессуарам, необходимым для совершения таинства венчания:

Мать венчать меня хотела
По-старинке с кольцами.
По-другому вышло дело:
В клубе с комсомольцами.
Платья белого не надо
И фата мне не нужна.
И в платочке я нарядна,
Комсомольская жена479

.

Брак под надзором НКВД