Crime story № 10

Олег быстро вскочил и резво пошел по коридору. Я последовала за ним. В просторную кухню мы вошли вместе, и я вздрогнула. На стене скалила зубы маска, страшная рожа из дерева. Такие сувениры туристы привозят из Африки. Олег, не обращая на нее внимания, остановился у стола.

– Так он идиот или нет? – в который раз задалась вопросом Надежда Петровна.

– Считайте мальчика эскимосом, – отмахнулась я. – Переводчика мы не нашли, вот и пытаемся договориться на пальцах.

– У нас на рынке стоит Сяо Мяо, – вздохнула Надежда, – не знаю, так ли его на самом деле зовут, все Сяо Мяо кличут, но только с продавцом даже поторговаться можно. Он ни бельмеса не знает по-русски, я ни слова по-китайски, а его понимаю. С Олегом все не так.

– Ладно, считайте, что он эскимос с Марса, у нас с ним нет ничего общего, – буркнула я и попросила: – Покажите Олегу содержимое холодильника.

Едва Надежда Петровна распахнула дверцу, как паренек указал на упаковку творога.

– Одиннадцать.

– Одна проблема решена! – возликовала я. – Дайте ему поесть.

Надежда помрачнела.

– Я живу на пенсию, считаю копейки, выкручиваюсь ужом из нищеты. Дорогие продукты позволяю себе редко, этот творожок беру раз в месяц!

Я сбегала в прихожую, достала из сумки деньги, протянула Наде и спросила:

– Этого хватит? Теперь можно угостить Олега?

– Не вопрос, – обрадовалась «щедрая» старуха, – пусть лакомится.

Я открыла упаковку и поставила ее на стол.

– Приятного аппетита.

– Одиннадцать, – произнес Олег, хватая ложку.

– Почему он так еду называет? – удивилась Надежда Петровна.

Я повертела в руках крышечку из фольги.

– Можно лишь догадываться. Хотя… раз, два, три… Понятно. Видите, тут нарисованы ягодки, их ровно одиннадцать. Для Олега очень важны цифры и цвета.

– Пить, – прозвучало от стола.

– Заговорил, – всплеснула руками старушка, – немедленно скажи телефон матери, иначе ничего не получишь! Ни чая, ни творога, и карандаш отниму!

– Синий! – выкрикнул Олег и нырнул под стол.

– Черт бы вас побрал! – рявкнула я. – Только портите все дело!

Надежда Петровна поджала губы.

– Зря ты ругаешься, мальчишка притворяется, дурит нам голову. Психи даже кирпичи едят, а он вкусное выбрал.

Дремучесть Надежды Петровны, ее эгоизм и полнейшее нежелание понять бедного мальчика были возмутительны, но какой смысл воспитывать пенсионерку?

Я вынула сотовый, набрала хорошо известный номер и сказала:

– Костик, сделай одолжение, проверь, не подавал ли кто заявление о пропаже мальчика примерно четырнадцати лет, он болен аутизмом.

– Моментик, – ответил приятель.

Вот за что я люблю Константина: в отличие от полковника Дегтярева, он не задает глупые вопросы типа «Зачем тебе эти сведения?» – а быстро выполняет просьбу.

– За какой срок искать? – деловито уточнил Костя.

Я решила подстраховаться:

– Две недели.

– Куда, куда вы удалились, весны моей златые дни, – фальшиво замурлыкал Костик, – что день грядущий… Нет!

– В смысле, парня не ищут? – уточнила я.

– Аутиста нет, – вздохнул Константин, – есть восемнадцатилетний без ноги.

– Не наш, – отмела я этот вариант. – Хорошо. Теперь пробей по своему компьютеру Анатолия Михайловича Калинина.

– Сердце красавицы склонно к измене и к перемене, как ветер мая, – обратился Костик к другой опере, – ласки их любим мы, хоть они ложны… Год рождения назови! Тут у меня несколько человек с такими данными. Одному семьдесят пять, другому десять, третьему вот-вот двадцать восемь стукнет.

– Последний, похоже, мой, – обрадовалась я.

– Так, слушай. Анатолий Михайлович Калинин, неработающий, проживает в поселке «Медтехника».

– Точно он! – заволновалась я. – Быстренько нарой данные на его жену, бывшую.

– О дайте, дайте мне свободу, я свой позор сумею искупить, – завел партию князя Игоря Костя, – извини, парень оказался умнее меня. Он ни разу не ходил в загс.

– Не может быть! – изумилась я.

– Встречаются среди мужчин такие, кто понимает: хорошее дело браком не назовут, – хохотнул Константин, – Анатолий хомут на шею не вешал, молодец!

– А кем ему приходится Лариса Безуглая? – растерялась я.

– Джисус Крайс, суперстар, – завел культовую рок-оперу приятель, – судя по документам, никем.

– Проверь, где Калинин был прописан до квартиры в «Медтехнике», – с азартом спаниеля, бегущего за подстреленной уткой, потребовала я.

На этот раз в трубке повисло молчание, у Кости закончился запас арий.

– В общежитии художественного училища, – выдал наконец «певец», – он там аж семь лет гранит науки грыз. Надо же, не выгнали его.

– Копай глубже, – зашипела я, – найди его родителей.

– Нечего рыть, – не замедлил с ответом Костя, – отца у него нет, матери тоже, они умерли. Как сирота, Анатолий поступил в училище без конкурса.

– Дай его старый адрес!

– Ох, рано встает охрана! – вспомнил замечательный мультик компьютерщик. – Город Торжок. Калинин его покинул и решил штурмовать столицу.

– Как же парень оказался в поселке «Медтехника»? – воскликнула я.