Crumbling Pedestal

В тот год Совет Наблюдателей привел в деревню пятерых детей, которых разместили в магических семьях. Оплачено все это было из личных средств оставшихся Основателей, так же, как и нужды сирот несколько лет назад. Их родителям и соседям, а, в некоторых случаях, и хозяевам была стерта память. Они не смогут возражать, или искать то, о чем просто не вспомнят.

Дети, понятно дело, были расстроены и сконфужены. Их выдернули из привычной жизни и домов, чтобы поселить в совершенно другом мире. Потребовалось много времени и терпения, чтобы они почувствовали себя уверено и избавились от страхов. Как только дети поняли, что их не будут больше наказывать за их странности, они успокоились. Хотя, время от времени, их и заставали плачущими из-за потери своих семей.

Но, в общем, тот год мало, чем отличался от предыдущего, а реакция детей, похищенных из маггловских семей, была такой же, как и у тех, кто прошел через это раньше.

Самым интересным оказался день, когда исчез Главный Кабинет замка. Это слегка напугало Основателей, потому что, соответственно, исчезли и Книга Душ с Распределяющей шляпой. Несколько дней спустя, в одном из коридоров второго этажа появилась исключительно уродливая каменная Горгулья.

Даже если никто и не понимал значения этого, то Хор понял. Он провел больше часа, изучая и скульптуру, и стену за ней. Во время осмотра его раз или два охватывало ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Он ничего не нашел, и это означало, что изменения еще не завершены.

Когда, неделей позже, он проходил мимо, то нашел причину, чтобы улыбнуться. За раскрытыми крыльями Горгульи четко вырисовывался силуэт арки. - У тебя уже есть пароль? - Спросил Хор. Ответом стала песня феникса. Причьяно появился из языков пламени и уселся на голову Горгульи, громко распевая свою песню.

Звуки его трели привлекли Ровену, а, чуть позже, Годрика и Хельгу. Когда они все собрались, Причьяно взвился в воздух, настроение песни изменились от призывного к просящему. Как и ожидал Хор, статуя отодвинулась, открывая проход и вид на спиралевидную лестницу за ним.

Показывая путь, он вошел и отступил на несколько шагов в сторону, давая место остальным. Подождав всех, он встал на лестницу, которая, двигаясь вверх, привела их в небольшое фойе. Хор повел своих друзей по короткому коридору и через дверь в его конце в появившийся новый кабинет.

- Не уверена, что все это было нужно, - сказала Хельга, - но признаюсь, оно меня заинтриговало.

- Меня тоже, - признался Годрик.

- Возможно, - предположила Ровена, - мы должны воспринять это, как тонкий намек со стороны нашего дорого замка.

- Ты считаешь, что он думает - а замки умеют думать? - что для этих вещей нужна большая безопасность? - спросил Годрик.

- Кто знает? - Ровена пожала плечами. - Если бы он мог говорить, уверена, он бы нам сказал.

- Все это, конечно, очень хорошо, - сказала Хельга, - но мы не можем постоянно ждать Причьяно, когда нам нужно будет сюда зайти. Должен быть какой-то способ установить другой пароль для Горгульи.

Годрик лукаво глянул на нее и предложил. - Почему бы тебе не спуститься, и не прошептать его ей на ухо?

- Может быть, я так и сделаю, - заявила она, ставя руки на талию. - И может быть, если это сработает, я просто забуду его вам сообщить. - Она быстро развернулась и вылетела из двери, чтобы оказаться подальше, когда Годрик взорвется от хохота.

Хор уже не однажды замечал на себе задумчивые взгляды Ровены, но никогда не рассказывал своих предположениях. И, если уж совсем начистоту, он понятия не имел, как устанавливаются пароли, хотя и надеялся это выяснить, с их помощью.

Ансельму исполнилось одиннадцать в тот год, когда Хор отметил свое тридцатитрехлетие. Снова был приглашен в замок портретист, так же, как и для его братьев раньше. Ансельм был увековечен на холсте, и портрет занял свое место в кабинете Хора. Того же нельзя было сказать о детях Сидрина - их портреты не нашли своего пристанища в комнатах Хора под озером.

На следующий год начались изменения.

Хор снова очутился в том месте, которое посещал лишь однажды, если это вообще можно было назвать посещением. То было пространство без каких либо границ. Все, что он мог видеть в любом направлении, так это однообразную белизну. Затем он проснулся.

Эти странные отрывки снов - или воспоминаний - начали случаться все чаще и чаще. Они никогда не длились более нескольких минут. Но, по прошествии определенного времени, Хор начал замечать, что начали образовываться небелые полоски в ландшафте, которые затем стали серыми и черными.

Хор не был глупым человеком. Иногда, возможно, забывчивым, но далеко не глупым. Увидев лишь несколько таких снов, он прекрасно понял, что происходит - его время в прошлом заканчивается. И первое, что он сделал, это призвал своего старшего сына в свои комнаты.

- Присаживайся, пожалуйста. Это будет трудно объяснить, - Хор грустно посмотрел на сына, - Возможно, тебе не понравится то, что ты услышишь. Тем не менее, я должен это сказать.

Сидрин сделал глубокий вздох и кивнул. - Это то, что ты отказывался объяснять раньше?