Crysis. Легион

Дело пахнет керосином. Пехота и охотники несутся ко мне через зал сворой голодных доберманов. Я бегу по железной лесенке на галерею у верхнего края книжных полок – оттуда хоть отстреливаться удобнее и умирать наверху приятней. Выход отыскать не надеюсь, но – вот он, между шкафами: черный аварийный ход, спасительная лестница, узкая нора со шлакоблочными стенами, ступенями из бетона и трубами вентиляции во всю длину, словно сухожилия.

Харгривовский аватар восторженно вещает: «Стань Пророком! Используй его доспехи, сражайся за человечество, за свой вид во всей его нелепой, никчемной и лживой красе! Иди же, спасай всех и вся!»

Я несусь по лестнице, над головой вертятся желтые мигалки, здание трясется подо мной.

– Говорит Джейкоб Харгрив. Персонал ЦЕЛЛ, слушайте: коммандер Локхарт погиб, я тоже вскоре погибну, а «Призма» самоуничтожится. Пророк сейчас – единственная ваша надежда победить вторгнувшихся пришельцев. Потому вы должны всеми силами способствовать его эвакуации с острова.

О, как любезно! Интересно, его кто-нибудь слушает?

Компьютерный голос – другой компьютерный голос, холодный, женственный, – начинает отсчет: «Все строения базы “Призма” эксплозивно изолируются через десять минут. Вы освобождаетесь от ваших обязанностей работников “Призмы”. Пожалуйста, покиньте базу по обозначенным маршрутам».

Думаю, на крышу выбраться, к вертолетной площадке, времени предостаточно. И тут в эфире появляется Тара Стрикланд и озабочено сообщает: мол, вся крыша разнесена в хлам, ничего летающего там не осталось.

– Я направляюсь на мост Квинсборо, – говорит Тара. – Жду тебя там, на дальнем конце.

Цефы повсюду, «целлюлиты» тоже, и совсем неважно, слышали они последний харгривовский приказ или нет. Все мы сейчас звери перед лесным пожаром, все бежим, стараясь обогнать пламя. Когда налицо перспектива зажариться живьем, уже нет ни хищника, ни добычи. Бежим со всех ног, палим по цефам, встающим на пути. Отсчитывающая время девица то и дело выныривает в эфире, мило информируя о последних новостях. «Призма» эксплозивно изолируется через восемь минут, через семь, через шесть…

Честное слово, не стоит напоминать. Мы поняли.

Кто-то вспоминает про служебный лифт, про путь на мост Квинсборо. Не знаю, где этот лифт, никто стрелочек мне на экране не высвечивает, но сориентироваться легко – просто беги вместе с толпой. Правда, по толпе лупят сверху, изрядно ее прореживая.

Лифт оказывается как раз там, где мост пересекает восточную оконечность острова. У нижней двери топчутся трое «целлюлитов», лихорадочно тыча в кнопку вызова. Завидев меня, вздергивают пушки – я наставляю свою. Так и стоим, тряся стволами, думая, как себя прилично вести в подобной ситуации. Отсчитывающая девица объявляет про две минуты.

Лифт приходит, и мы все вместе грузимся. Кто-то лихорадочно давит и давит на «ВВЕРХ», кто-то – на «ЗАКРЫТЬ ДВЕРЬ».

Трогаемся.

Над головой – старинный громкоговоритель, привинченный к потолку – ну, знаешь, вроде древнего мегафона с квадратным раструбом, оттуда бэкграундом тянется переложение «Nine Inch Nails» для скрипок и флейты. Отсчитывающая девица объявляет одноминутную готовность.

Поднимаю «грендель» и разношу громкоговоритель вдребезги. «Целлюлит» говорит: «Спасибо».

И вот мы на мосту, и снова каждый сам за себя.

Выжимаю из Н-2 все до последней капли, все – на скорость. Но двадцать секунд – и ресурс иссякает. По мосту лупят и сверху и снизу, цефовские трассеры прорезают воздух ярким пунктиром, вокруг полно брошенных авто, и выпотрошенных, и еще горящих, стада легковушек, грузовичков, пикапов. Кажется, сквозь сеть балок и растяжек вижу подступающего визгуна и знаю, даже не глядя: над головой цефовский корабль заходит на атаку.

Отсчитывающей девице больше нечего сказать.

Оказывается, эта дама – мастерица недоговаривать. «Эксплозивно изолируется», надо же. «Призма» натурально взлетает к небесам и прихватывает мост с собой.

Он колышется подо мной, выгибается, понизу катится огонь, и все огромные стальные опоры, арки, тросы, утыканные желтым, двутавровые балки сминаются вокруг, словно оригами. Автоцистерна взлетает шаттлом и запутывается в паутине горящего металла. Я пытаюсь бежать, но устоять почти невозможно – как на спине загарпуненного кита. Мост разваливается на части, я падаю, успеваю схватиться за выступающую балку, а эйрстримовский трейлер величественно пролетает мимо и бухается в воду. Вишу на кончиках пальцев, подтянуться нет сил, и безнадежно надеюсь: Н-2 сумеет накопить заряд, прежде чем я спекусь в комок шлака. Зато предо мною чудесный вид на останки острова Рузвельта. Там – настоящий ад, пылает даже вода. Там ничего не узнать. Наверное, когда пламя уймется, там останется лишь гора оплавленного камня.

Интересно, получил Харгрив у муниципалитета разрешение на такую «эксплозивную самоизоляцию»?