Ctrl+A

– Кажется, припоминаю. Мне что-то рассказывали. В десятом классе на день Святого Валентина, да?

Тилек снова ощутил желание рассмеяться, но сдержался. Он помнил тот день не хуже Эркина. Он сам на долгое время превратил произошедшее в объект для шуток среди одноклассников.

После стольких откровений со стороны Тилека о его страданиях в этом несправедливом мире, Эркин не мог отказать в ответной искренности. В безвольном повиновении он разматывал свою травму. Сработали защитные механизмы, заставив Эркина говорить об этом, как о смешном и несерьёзном опыте. Он улыбался и через каждое предложение пожимал плечами.

– Ага. Я подарил ей конфеты и цветы. Долго копил на них как дурак.

– А потом?

– Я признался ей в любви. И сделал это так, как долго представлял у себя в голове – перед всем классом. Думал, это будет красиво.

– Ты хорошо придумал.

– Да какой там. Она посмеялась надо мной. Перед всем классом.

Тилек поддался вперёд. Он извлёк из своей памяти тот досадный вечер, в котором его пьяного не впустили в клуб, чтобы проявить на лице что-то похожее на сопереживание.

– А вот это уже не хорошо, – Тилек покачал головой.

– Я прочитал стихи о ней, которые сам сочинил. Кажется, даже учительница смеялась.

– Наверно, я прогулял тот день. Жаль, меня не было, чтобы поставить её на место, – соврал Тилек. Эркин не смог бы проверить его слова, даже если бы захотел. Память давала ему другие воспоминания, – А что дальше было?

– Ну, она позвонила своему парню. Тот учился в другой школе. После уроков он уже стоял с Нурай у выхода. Она навела на меня, и он сказал мне пойти с ним. Я бы не пошёл, но он был со своими друзьями.

– Вот он шакал! И что потом?

– Мы стояли недалеко от крыльца школы, поэтому все смотрели на нас. Он сказал, чтобы я не приставал к его девушке. Я хотел сказать, что я не знал о нём, но его друзья всё время меня перебивали. Они… съели конфеты, которые я всё ещё носил с собой. Цветы затоптали.

– Я же говорю, что он шакал. Он не избил тебя?

– Он в начале сказал, что бить не будет, просто поговорим. Перед уходом он посмотрел на своего друга и тот ударил меня вот сюда, – Эркин коснулся солнечного сплетения. – Я потом долго лежал на снегу. Охрана выбежала из школы, но те уже ушли. Никто из одноклассников не сказал, что произошло.

Тилек получил желаемое. Внутри он был удовлетворён, но перед Эркином сделал долгий сочувственный вздох, чтобы тот заметил.

После бессильных попыток увильнуть от воспоминаний, Эркин сидел с горькой неубедительной улыбкой. Это всё, что уцелело от его защитных механизмов. Тот день в ускоренном воспроизведении повторялся в его сознании. Рука скроллировала бесконечные строки кода, пока её хозяин боролся с восставшим прошлым. Тёмный интерфейс программы жёг глаза, наполнившиеся влагой. Символы слились в размытую вязь.

Эркин поднялся, прежде чем слёзы полились и отошёл к окну. Тилек дождался тихих всхлипов и подошёл к программисту. Он положил руку ему на плечо, чтобы накинуть последнюю нить своей паутины обмана.

– То, что с тобой произошло – несправедливо. Те, кто с тобой это сделали, должны получить в тысячу раз больше страданий. Я тоже много страдал от того, что не был как все. Я тебя понимаю лучше, чем кто-либо. Я хочу помочь тебе.

– Спасибо, – Эркин вытер слёзы. – Ты мне очень сильно помогаешь.

– Я хочу помочь тебе исправить то, что произошло в тот день.

– Но это уже прошло. Что я могу сделать сейчас?

– Прошлое так и будет преследовать тебя, если ты не создашь своё будущее. Будущее, где будет справедливость для тебя.

Тилек активировал устройство, направленное на собак, через включатель на нём.

– Я могу усилить устройство, и оно будет действовать на людей.

– На людей?

– На несправедливых людей. На тех, кто думает, что они выше нас. Мы можем построить мир, в котором мы будем над ними.

Эркин отвернулся от окна и Тилек прочитал колебания на его лице.

– В этом мире все будут слушать нас с тобой. Ты сможешь наказать всех своих обидчиков и Нурай станет твоей.

Последний довод потряс Эркина, его брови вылезли над очками, а глаза уставились в пол. Тилек понял, что добился своего и выключил устройство. Измученные собаки забились по углам вольера.

Тилек получил рычаг полного контроля над программистом. Эркин, в свою очередь, получил сильную мотивацию к завершению кода. За несколько дней, он написал больше, чем за всё время до этого. Впрочем, это никак не сказалось на его умениях и количество ошибок также увеличилось.

Сбои и периоды неисправности бесили Тилека, ибо в своей работе над устройством за тот же период он опередил программиста. Всё чаще он срывался на своего друга, высвобождая свою сущность из-под маски дружелюбия.

Кроме этого, научные термины, предоставленные Тилеком, не помогали программисту постичь принцип работы устройства. Физик же не понимал ничего в программировании, чтобы дать внятное техническое задание. Им пришлось идти из своих областей знаний вслепую, наощупь к друг другу навстречу, чтобы на месте их соприкосновения возникло работающее устройство.