Ctrl Alt Delete (СИ)

В первые дни я не могла не то что связно мыслить, каждый глоток воздуха давался мне с трудом. Чудовищное непоправимое горе обрушилось на меня огненным валом, погребая мой счастливый мир под обломками. Оно душило и разрывало на части и только воспоминания о нем помогали мне держаться и не сойти с ума. Каждую бессонную ночь я перебирала их в памяти, не замечая льющихся из глаз горьких слёз:

…вот Шерли обжегся, и на его пальце вздулся волдырь. Он тогда орал, как резаный, яростно тряся кистью, уворачиваясь от моих рук — боясь, что будет ещё больнее, если я засуну пострадавшую конечность под холодную воду. Я уговаривала его как маленького, уверяя, что не один он обжигался в этом мире и что это самый проверенный способ…

…вот он лежит на животе, уткнувшись в какой-то сверхумный сайт, а я бубню ему в ухо одно и то же: ужин, ужин, ужин… Он отбрасывает ноут, разворачивается и хватает меня за руки. И я падаю на него и… ужин приходится разогревать.

…у Шерли плохое настроение — он снова ездил куда-то, откуда появлялся мрачнее тучи и теперь с непроницаемым лицом неподвижно по-турецки сидит на диване. Я сажусь рядом, и он опускает голову на моё плечо…

… Шерли стоит у окна…

… Шерли моет посуду…

… Шерли вышел из душа…

… Шерли спит, опутав меня конечностями…

… Шерли разговаривает по телефону…

ШерлиШерлиШерли… Любимый мой, единственный, самый лучший в мире…Если бы я знала, если бы почувствовала, что ты уходишь от меня навсегда… я бы приковала тебя к себе цепями, залюбила бы, зацеловала и никуда бы не отпустила… если бы я только знала! Если бы…

Я уехала к родителям, потому что находиться в доме, где всё напоминает о нём, было невыносимо, но уже через три дня поняла, что вдалеке ещё хуже. Поэтому, когда Арвен появился на моём пороге с просьбой вернуться, я молча села в машину. Переживать горе в одиночку очень трудно, и мы с Арвеном старались держаться вместе и поддерживали Майка. Потому что ему было труднее всего. Я могла днями не выходить из комнаты, Арвен мог целыми днями слоняться по дому, но Майку нужно было показываться на людях и держать лицо. Не знаю, как ему это удавалось. Он по — прежнему ходил гордо выпрямившись и безупречно одевался, но никакой лоск, никакие стилисты не могли скрыть его побледневшее осунувшееся лицо и потухшие глаза, будто подёрнутые пеплом.

Я и раньше не особенно следила за своим здоровьем, а теперь вообще стало как-то не до этого и своё утреннее недомогание списывала на нервный срыв. Пока однажды утром не грохнулась в обморок прямо на глазах Арвена. В частной клинике, выяснилось, что у всех нас появился стимул жить дальше. Жаль, что Шерли об этом никогда не узнает.

* * *

…— Шерли, вернись немедленно! — пальцы Майка до боли стискивали телефон.

— Нет! Я справлюсь, отец. У меня всё под контролем.

— Шерли! — Он метался по кабинету, чувствуя, как паника накатывает на него как снежная лавина.

— Дай мне полчаса и можешь спускать своих псов. Я сам хочу разобраться.

— Ты сбежал от полиции, от Арвена, ты не… — его голос срывался, — ты не мог просто подождать?! Шерли, не лезь туда в одиночку, дождись подкрепления, — он закрыл глаза, откидывая голову. — Пожалуйста.

— Нет.

— Шерли…

— Я не позволю им шантажировать тебя Ларсом. Я этого не позволю.

— Шерли, послушай меня…

— Прощай, папа…

… Майк вздрогнул и сел на кровати, с трудом выплывая из бесконечного кошмара. Последний разговор с сыном снился ему каждую ночь. Если конечно удавалось заснуть хоть на полчаса. Снилось, как он вылетает из офиса, отдавая приказы, рыча на всех, кто попадался под руку, заставляя подчиненных разбегаться кто куда. Даже во сне осознавая их тщетность. Он был недостаточно силен, недостаточно умен, недостаточно хорош, чтобы спасти, и каждый раз Шерли падал и падал в эту пропасть, чтобы потом исчезнуть, раствориться в воздухе. И каждый раз, когда он просыпался, откуда-то из подсознания всё время возникала мысль, что Шерли жив. Просто они не там ищут. И они с Арвеном продолжали искать. Везде.

Майк посмотрел на часы. Половина второго ночи. Сегодня он ночевал в доме Шерли. Он часто теперь оставался здесь. Находясь рядом с другом и девушкой сына, он не чувствовал себя совсем уж одиноким. Майк потянулся за стаканом, когда острая сверлящая боль вонзилась в висок, а перед глазами возникла яркая вспышка. Потом ещё и ещё одна, пока не образовалась смутная картинка. Голова разрывалась от боли, но на какое — то мгновение он увидел: … пожухлая трава, чахлые кустики, какие-то песчаные дюны, хлипкие строения, покрытые огромными листьями, полуголые чумазые дети, взрослые то ли индейцы, то ли аборигены, одетые лишь в набедренные повязки и столпившиеся перед костром и… запрокинутое к небу лицо сидящего в круге Шерли… Картинка исчезла. Сначала Майк подумал, что просто сходит с ума от горя, но гудевшая как колокол голова и отголоски жуткой боли, говорили о том, что всё было наяву. Второй приступ был длиннее, Майк чуть сознание не потерял от боли, но видение было чётче и ему даже удалось рассмотреть сидящего рядом с сыном Ларса и какого-то шамана с бубном, носившегося вокруг них…