Д`артаньян – гвардеец кардинала. Книга первая

Портос, издав нечленораздельный рык, на ладонь вытянул клинок из ножен, но де Тревиль резко приказал:

– Шпагу в ножны, Портос! Оставайтесь оба на месте. Теперь я полностью согласен с вами, что этого юношу, о котором неизвестно даже, кто он такой, следует хорошенько проучить… Но вы подумали, что будут говорить в Париже, если его проткнут здесь? У меня в кабинете? У меня в доме? Черт возьми, посмотрите на него! Все назовут моих мушкетеров детоубийцами…

– Те, кто видел меня в Менге, в деле с господином Портосом, вряд ли станут употреблять такое определение, – сказал д’Артаньян хладнокровно, чувствуя себя победителем в этой странноватой стычке.

– Извольте замолчать, сударь! – прикрикнул на него де Тревиль. – И, будьте так любезны, покиньте немедленно мой дом, где ваше пребывание, согласитесь, является не вполне уместным… Господа мушкетеры не двинутся с места и уж, безусловно, не станут ввязываться в драку…

– Ну да, им не привыкать, – сказал д’Артаньян.

– Сударь, не вынуждайте меня кликнуть лакеев… – зловеще-тихо произнес де Тревиль. – Не знаю, что за игры вы ведете, но участвовать в них я не намерен. Если вам так уж приспичило быть убитым, пусть это произойдет где-нибудь в другом месте…

– Что ж, это вполне справедливо, – сказал д’Артаньян ему в тон и вежливейшим образом раскланялся со всеми тремя. – Примите мои уверения в совершеннейшем к вам почтении… и не сочтите за обременительный труд передать мое восхищение очаровательной белошвейке по имени Мари Мишон… Это касается вас, господин Атос… Впрочем, если мое поручение возьмется выполнить господин Портос, я не буду в претензии. Всего наилучшего!

– Минуту, любезный д’Артаньян, – сказал Атос. – Относите ли вы себя к поэтическим натурам?

– Простите?

– По вкусу ли вам изящная словесность?

– Черт возьми, да! – сказал д’Артаньян. – Особенно мне по душе «Декамерон» синьора Боккаччио, хоть он и написан не рифмами…

– Прекрасно, – сказал Атос. – В таком случае, душевно вас прошу, озаботьтесь в ближайшее же время отыскать в Париже какого-нибудь рифмоплета – их тут полно, берут недорого – и закажите ему красивую, прочувствованную эпитафию на собственную могилу. Разумеется, если считаете, что обычной эпитафии вам будет недостаточно. Только умоляю вас, не медлите…

– Когда мы встретимся с вами вновь, любезный Атос, – сказал д’Артаньян, кланяясь, – вы поймете, что вам самому следовало бы воспользоваться тем, что вы предложили мне… Честь имею, господа!

Он раскланялся и вышел, решив не испытывать далее судьбу. На сей раз он миновал приемную и двор гораздо быстрее, без дипломатических ужимок.

Лишь оказавшись на улице, он трезво подумал, что в одночасье нажил себе чересчур уж могущественных врагов, в то время как друзей поблизости по-прежнему не наблюдалось. Но гасконец ни о чем не сожалел, наоборот, был доволен собой, как только может быть доволен беарнский недоросль, богатый лишь бравадой и не научившийся по молодости лет беречься опасностей. Удручали его даже не внезапно нажитые враги, а то, что одна из дорог, по которой он намеревался было шагать к успеху и карьере, оказалась совершенно непроходимой…

Но разве эта дорога была единственной?

– Что же, – проворчал себе под нос д’Артаньян. – Самое время вспомнить какую-нибудь подходящую гасконскую пословицу. Что бы такое… Ну как же! «Если тебе не удалось напиться из озера, ступай к роднику»… Черт меня подери, самое оно!

Глава восьмая Капитан мушкетеров кардинала