Д.О.П. (Департамент Особых Проектов)

«Сыскной», беседовавший посреди двора с двумя жандармами (а эти-то здесь откуда взялись?) первым обнаружил выбирающихся из подвала людей. Он радостно всплеснул руками, воскликнул: «ну, наконец-то, господа!» – и кинулся распоряжаться. Вслед за ним метнулся Сёмка – на бегу он засовывал за пояс так и не пригодившийся «бульдог».

Гиляровский отозвал в сторону одного из «сыскных» и принялся его расспрашивать.

– Так что, Владимир Лексеич, – докладывал молодой человек, вытянувшись чуть ли не по стойке «смирно», – мы, как было приказано, дождались, когда вы спуститесь под землю, и оцепили квартал. Жандармы и пехоцкие подтянулись заранее и ждали сигнала – они мигом перекрыли все переулки и стали прочёсывать дворы. Ну и нашли, конечно.

– Много было супостатов-то? – осведомился репортёр.

– Шестеро вместе с ихним старшим. Они, как увидели солдат, сразу стали стрелять – да только куда им, болезным против цельной роты? Четверых положили насмерть, ещё двоих взяли живыми. Старшего, значит, тоже. Троих солдатиков поранили, ироды, да ещё двоих насмерть убили.

– Старшего, говорите, взяли? – Гиляровский недоверчиво хмыкнул. – Ну-ка, предъяви…

Они подошли к пленникам. Те стояли, понуро уткнув взгляды в землю.

– Вот этот у них за старшего. – «сыскной» ткнул пальцем в того, что стоял справа.

Репортёр покачал головой.

– Этот, говоришь? Обмишулился ты, мил человек. Разве вам их фотокарточки не дали? Не ожидал от уважаемой Натальи Георгиевны такой промашки…

Алиса встрепенулась.

«…так это она у них всем заправляет? Вот вам и серая мышка…»

– Дали, а как же-с… – засуетился сыскной. – Вот они, все, как один, голубчики!

И вытащил из-за пазухи пачку фотоснимков.

– Тогда где Войтюк? – осведомился Гиляровский. – Вот он, смотри сам…

Он выбрал из пачки карточку и продемонстрировал её собеседнику.

– Так не было же его! – развёл руками «сыскной». – Мы все дворы трижды прочесали, обыскали подъезды с чердаками, а за оцепление и мышь не проскочит! Командовал точно, этот самый…

Он снова указал на пленника и протянул Гиляровскому другой снимок.

– Егор Колыванов его звать, можете сверить с личностью. А Войтюка не было, как Бог свят!

«…Войтюк?..»

Фамилия Алисе была знакома – вожак и идейный вдохновитель террористов-радикалов, о котором рассказывал ей Дрон.

– Ушёл, значит? – репортёр покачал головой. – Ловок, ничего не скажешь…

Во дворе тем временем стало совсем тесно. Появились пролётки; Алису и её спутников подхватили под руки и усадили в первые три. В четвёртую бесцеремонно затолкали пленников – руки у тех были крепко стянуты кожаными ремнями. Экипажи, миновав подворотню, оказались на Варварке – лицу с обеих сторон перекрывали редкие цепи солдат, вооружённых длинными винтовками с примкнутыми штыками.

«…да, «сыскные» подошли к делу всерьёз – организовали настоящую воинскую операцию…»

Вслед за пролётками из подворотни выкатилась ломовая телега с прикрытыми рогожей трупами – и кортеж в сопровождении конных жандармов покатил в сторону Лефортова.

Ул. Гороховская.

Двумя часами позже.

Когда Алиса в первый раз попала в квартиру Семёновых, т показалась ей невероятно просторной – неудивительно после тесной однушки в Ясенево! Но сейчас, когда в пяти комнатах на втором этаже особняка на Гороховской собралось восемь человек выяснилось, что свободного места тут не так уж много. По распоряжению Олежика (тот отошёл от потрясения и вспомнил, наконец, что он имеет некоторое отношение к медицине) бесчувственного Ромку отнесли в кабинет. Алиса безжалостно выставила прочь всех, кроме дяди Юли и доцента, погнала Шурика к Овчинниковым, велев кланяться Ольге Георгиевне и попросить самовар. Ярославу же с Коляном заявила, чтобы не путались под ногами, а раскочегарили лучше чугунную кухонную плиту – нагреть воды для рукомойника. Может, Олежик и будущий психиатр – но уж руки перед осмотром пациента он точно захочет вымыть. В особенности, после той грязной дыры, из которой они вылезли.

Медицинский осмотр не затянулся. Олежек с Алисиной помощью стащил с Ромки футболку и осмотрел фиолетово-красное пятно под правой ключицей – там, куда ударил луч четырёхпалого. Потом, за неимением стетоскопа, приложил ухо к груди, попробовал нащупать пульс, поднял веко, чтобы посветить в глаз крошечным фонариком-брелком – и надолго задумался.

Девушка наклонилась к Ромке, чтобы поправить под головой подушку.

– Он в коме сейчас?

– Что-то вроде того. – ответил со вздохом Олежик. Уверенности в его голосе не чувствовалось. – Я сам толком не понимаю, но, похоже, время для него замедлилось.

– В каком смысле – время? – спросил дядя Юля – Вы о скорости протекания биологических процессов? Дыхание, пульс, вообще обмен веществ?

– Нет. – Олежик покачал головой. – Именно время. Я, конечно, не могу судить об обмене веществ, осмотр был слишком поверхностным… Но, знаете что? У меня создалось стойкое впечатление, что процессы в его организме протекают нормально, а вот само время идёт для него иначе – гораздо медленнее, чем для обычных людей, вроде нас с вами.