Да будем мы прощены

– Отлично. Позавтракала в кухне и пошла погулять. По нашему плану вы с Джорджем разыграете некоторую структурную пьесу, предназначенную для организации связей и создания команды.

– А именно?

– Очень забавная вещь.

Я становлюсь подозрительным. Появляется Джордж после утренней тренировки. От него воняет потом, одежда прилипла к телу.

– Как ты? – спрашиваю я.

– Потрясающе.

– Рад слышать, – говорит Гервин, заходя в комнату вслед за ним и неся нечто вроде картонной шкатулки для драгоценностей. – Итак, сегодня мы поиграем в некоторые игры.

У Джорджа загораются глаза:

– «Риск»? «Монополия»? «Тривиал персьют»? «Мафия»? Мы в детстве играли в «Убийство мячом». Бросаешь здоровенный резиновый красный мяч изо всех сил. Если кому в лицо попал – убил.

Я до сих пор помню, как это было больно.

– Там не полагалось целиться в лицо.

– Давайте начнем с воздушного шарика, – предлагает Гервин, доставая смятый желтый шарик из кармана. Несколько раз его растягивает и надувает.

– Я вообще-то к игре не склонен, – говорю я в ужасе перед тем, что будет дальше.

– Заверяю вас, мы это знаем и учитываем, – отвечает Гервин, завязывая горловину шарика узлом. – Теперь я просил бы вас встать лицом друг к другу.

Мы послушно становимся.

– Я сейчас помещу шарик между вами, – говорит он, устраивая шарик точно между нашими телами. Шарик медленно падает на пол. – Так, еще раз пробуем. Вы не могли бы сдвинуться теснее, нос к носу?

Джордж делает шаг вперед. Я – шаг назад, рефлекторно. Джордж еще ближе, я снова отступаю. Танец.

– Эх! – говорит Гервин.

– Дело в том, что я его не вижу, когда он близко. В глазах все расплывается.

– А вы смотрите куда-нибудь за спину Джорджа, – предлагает Гервин.

Я так и делаю. Мы стоим, зажав шарик телами, я чувствую на лице горячее дыхание Джорджа, запах его пота.

– Ты регулярно моешься?

– Вроде да, – отвечает он, будто точно не знает.

– Хватит, – говорит Гервин, и мы замолкаем. – Цель игры в том, чтобы вы совместными усилиями перенесли шарик отсюда туда, – он показывает в дальний угол комнаты, – не дав ему коснуться пола. Capisce?[5]

– Capisce, – отвечает Джордж и идет в угол. Я делаю два шага боком, чтобы не отстать. Шар, который мы держали грудинами, опускается до уровня диафрагмы.

– Может, стоит скоординироваться? – говорю я Джорджу. – Перед каждым шагом говорить «шаг»?

– Шаг. Шаг. Шаг.

Мы отлично идем, но потом Джордж отвлекается и идет не через комнату, а на меня.

– Мы слишком забираем на север – надо взять на юг.

Шар соскальзывает ниже, мы его чуть не теряем. Джордж коленом заезжает мне в пах – пытаясь подтолкнуть шар вверх. Я сгибаюсь пополам, и шар опускается еще ниже.

– Ты можешь хоть что-нибудь сделать правильно?

Я не отвечаю. Вихляюсь одним бедром, потом другим, прижимая шар к Джорджу, подталкивая вверх. Мне удается его поднять от колен до паха.

– Давай ты теперь.

– Шаг. Шаг. Шаг.

У нас получается, мы переносим шар через всю комнату.

– Есть! – провозглашаю я, хлопая Джорджа по ладони. – Есть!

Лишь когда мы перешли через комнату, до меня доходит, что были, наверное, люди, у которых это не получилось. А я такой вариант даже не рассматривал.

– Можете выбрать себе приз, – говорит Гервин, поднимая шкатулку. – По одному на каждого.

Я запускаю туда руку и вытаскиваю бумажный самолетик – такой, как мне в детстве давали, если я у дантиста хорошо себя вел. Джордж получает звезду шерифа – с острой булавкой, и его заставляют ее на что-нибудь поменять. Он выбирает резиновую змею.

– Следующая наша игра… – начинает Гервин, и тут Джордж прыгает на желтый шарик, который мгновенно с треском лопается. Розенблатт наклоняется, подбирает обрывки, а Гервин повторяет: – Следующая наша игра…

Так и идет дальше: игра за игрой, приз за призом. А потом Гервин приносит перчаточные куклы.

Я надеваю одну и поворачиваюсь к Джорджу:

– Я не мошенник, – говорю я.

Джордж надевает на руку куклу и поворачивает ее к себе:

– Доброй ночи и удачи всем!

Надевает еще куклу на другую руку:

– Спасибо, Эдуард Р. Мэрроу!

– Ну уж нет. Спасибо, мистер Кронкайт! А не пойти ли нам в «Тутс шорс» и не съесть ли по стейку?

– Выберем что-нибудь другое, – предлагает Гервин.

– Ладно, – говорит Джордж, показывая на меня. – Я буду Ф. Скотт Фицджеральд, а ты можешь стать Хемингуэем и застрелиться.

– А не хочешь стать Уильямом Берроузом и убить жену? – отвечаю я.

– Стоп-стоп-стоп! – Гервин вспрыгивает между нами, а мы тем временем набираем по охапке кукол и швыряемся ими через всю комнату, как ругательствами.

– Уинстон Черчилль! – говорит Джордж.

– Шарль де Голль! – отвечаю я.

– Никита Хрущев! – Это Джордж.

– Барри Голдуотер и Рой Кон, – говорю я.

– Герберт Гувер!

– Вилли Ломан, чтоб его!

Гервин выхватывает что-то вроде банки дезодоранта, взметает ее в воздух и распыляет – раздается неожиданно громкий ГУДОК, вроде как клаксон мощного грузовика.

– ТАЙМ-АУТ! – выкрикивает Гервин. Мы с Джорджем одновременно пытаемся что-то сказать, но Гервин перебивает: – Тихо! Все на улицу.