Да будет любовь!

Оливер тут же распахнул дверь, и Фионе ничего не оставалось, как только исполнить то, что от нее требовали.

Увидев проходившую мимо горничную, Фиона велела ей принести требуемую папку и в ожидании остановилась у лестницы. Ей надо было собраться с мыслями. Хорошо бы идея Оливера сработала: она определенно очень в этом нуждалась.

Глубоко вздохнув, Фиона опустилась на скамейку. Собственно, почему она во всем винит маркиза? Это всецело ее вина. Ей следовало выйти замуж давным-давно: за эти годы ей поступило не одно предложение, и некоторые из них выглядели вполне приемлемо. Предложения исходили от мужчин красивых, привлекательных и состоятельных, каждая девушка сочла бы за честь выйти замуж за любого из них. Однако она не испытывала того чувства, которое испытывают к человеку, с которым намерены прожить всю жизнь. Хотя претенденты ей по большей части нравились, но среди них не было ни одного, взгляд которого заставил сильнее забиться ее сердце; а разве не эти ощущения сопутствуют чувству, называемому любовью?

Наиболее близкое к этому состояние Фиона пережила в семнадцатилетнем возрасте в момент влюбленности в Джонатона Эффингтона – человека, с которым она до этого никогда не обменялась даже несколькими словами. Сейчас, поговорив с ним и побывав в его объятиях, Фиона испытывала нечто вроде шока от сознания того, что он, возможно, и есть тот самый единственный для нее человек. Она думала о том, что легко могла бы влюбиться в него, а также о том, что, если судить по его взгляду, он мог влюбиться в нее, если бы у него было для этого побольше времени.

Впрочем, время всегда лежало в основе ее проблем. Разве не думала она постоянно, что впереди достаточно времени для того, чтобы встретить желанного человека, влюбиться в него и выйти замуж? Тем более что постоянно объявлялись новые грандиозные балы, новые веселые загородные прогулки, возникали новые ухаживания, и у нее было слишком много развлечений, чтобы думать об отдаленном будущем.

Как-то незаметно девятнадцать лет превратились в двадцать два, а двадцать два – в двадцать пять. И вот теперь у нее остался единственный реальный вариант: выйти замуж за человека, за которого она не хотела выходить, или принудить к браку мужчину, который не хотел на ней жениться. И как это ни ужасно звучало, последний вариант становился все более вероятным.

Разумеется, Фиона пока не собиралась делиться своими соображениями с маркизом, хотя и была страшно разочарована. Похоже, в этом не было ни малейшего смысла, но в ее теперешней жизни вообще не осталось смысла…

Вскоре появилась горничная, держа в руках папку с рисунками, и Фиона вернулась в гостиную, где Оливер с Джонатоном были заняты серьезной дискуссией. Каждый держал в руке бокал, и Фиона готова была биться об заклад, что это отнюдь не херес.

– Ну-ка, ну-ка, давай посмотрим, – произнес Оливер слишком уж веселым тоном.

– Мы просто в нетерпении. – Тон Джонатона в полной мере соответствовал тону его приятеля, и Фиона поняла, что они определенно что-то замышляют.

Она быстро пробормотала молитву, которая должна была уберечь ее от любых тайных заговоров, а затем протянула им папку и только тут осознала, что за неудачная идея могла прийти в голову двум ее благодетелям. Фиона тихо застонала. Если бы она не была столь озабочена своими проблемами, она никогда не забыла бы о необходимости соблюдать осторожность.

Быстро отступив назад, она прижала папку к груди.

– Право, не думаю, что это удачная идея. Я не привыкла показывать свои работы на публике.

– Сейчас не время изображать скромницу, Фиона, – твердо заявил Оливер. – Твои рисунки – это твое спасение.

– Сомневаюсь. – Фиона задержала дыхание. – Хорошо, пусть так, но вы должны знать, что мои рисунки – это вовсе не то, чего вы ожидаете.

Вместо ответа Оливер неожиданно махнул рукой, в то время как Джонатон шагнул к Фионе и выхватил папку из ее рук.

– Мы горим нетерпением увидеть их. Я уверен, они прекрасны.

– В самом деле. – Оливер быстро подвел Джонатона к большому игорному столу в дальнем конце гостиной, и Фионе ничего не оставалось, как только последовать за ними.

Открыв папку, мужчины стали перебирать листы.

– Что ж, очень мило, – пробормотал Джонатон.

– Совсем неплохо, – задумчиво произнес Оливер. – Я бы даже сказал, довольно хорошо.

– Спасибо.

К этому моменту Фиона окончательно решила, что теперь самое время для нее обратиться в бегство.

Она с надеждой посмотрела в сторону двери, и тут ей пришло в голову, что если она сейчас сбежит, это будет верхом трусости с ее стороны. В итоге она издала вздох и осталась стоять там, где и находилась, – на полпути между мужчинами и дверью, мысленно отметив, что в случае чего может легко покинуть комнату, даже если кто-нибудь попытается ее остановить.

– Мне нравится вот это…