Да будет воля Твоя

18

Шпатель счищал лак и чешуйки краски, словно под июньским солнцем дом сбрасывал старую шкуру. Джарвис Джефферсон распрямился и как следует потянулся. Чувствуя себя не в лучшей форме, он тем не менее почти закончил очищать перила балкона, опоясывавшего дом. Его младший сын Майкл обещал приехать летом вместе с Дженнет и дочками и провести у них неделю, чтобы помочь старому отцу заново покрасить террасу. Рози будет довольна. Она снова почувствует себя матерью семейства, такой нужной и заботливой. К тому же, фасад ее любимого дома заметно посвежеет! «Жаль, что нельзя и нас подновить», — усмехнувшись, подумал Джарвис. Он задержал взгляд на шпателе и представил себе, как отскабливает собственную кожу, а потом наносит на нее свежий слой краски из банки, которую они так долго выбирали в Моффет Тулс по цветовому кругу на крышке, сравнивая цвет с собственным кожным покровом. Крякнув, он покачал головой. Джарвис работал шерифом слишком долго, и иногда это настолько его беспокоило, что в голову лезли странные мысли.

Услышав через открытое окно, как на первом этаже закашлялась Рози, Джарвис положил на кресло-качалку шпатель и пошел за бокалом чая со льдом, чтобы отнести его жене.

— Ты доставишь мне большое удовольствие, если сходишь к доктору Паркеру, — произнес он, протягивая напиток, пока жена восстанавливала дыхание.

— В этом году пыльцы летит больше, чем обычно, вот я и кашляю.

— Так уж и летит! Рози, нам уже не двадцать лет, сходи к врачу, он скажет тебе, что делать.

Она кивнула и залпом выпила полстакана.

— Ты закончил?

— Да, почти. Теперь не хватает только рук, чтобы помочь с покраской, один я не рискну, мои суставы больше не позволяют.

— Они приедут через две недели. Я приготовила комнаты, девочки хотят спать вместе. Мне кажется, они уже слишком большие для этого, но Дженнет не намерен их разубеждать.

— Ты же знаешь, как они живут в больших городах: у них там места нет, и дети вынуждены делить одну комнату на двоих, отсюда и привычки. Меня не удивляет, что горожане превращаются в робких домоседов.

Джарвис сел на подоконник и стал смотреть вниз на улицу. Он заметил соседскую девочку, Сэнди Дженкинс, выгуливавшую свою собаку, или, скорее, лабрадора, который вывел погулять свою хозяйку и теперь тащил ее в конец аллеи, на поляну, обсаженную кукурузой, — и ощутил укол в самое сердце. И так каждый раз, когда он видел собаку. До смешного нелепо.

— Откуда такой грустный взгляд? — спросила Рози. Сидя за рабочим столом, она подшивала платье для внучки.

— Я вспомнил Раффи.

— Дорогой, его уже тридцать лет как нет с нами! Не кажется ли тебе, что пора перевернуть страницу?

— Ты же знаешь, какая это была собака!

— Бог ты мой, заведи еще одну, сейчас самое время!

— О, мы слишком стары для этого.

— Берт завел собаку, а он старше нас на два года! И Вернон тоже!

Джарвис пожал плечами. Он действительно не готов. В его памяти останется только Раффи. Объяснять глупо, да шериф и не надеялся, что его поймут. Однако для него та дворняга была отличным товарищем, она олицетворяла лучшие годы жизни его и его семьи: в те времена, когда она бегала по дому, тот полнился криками и смехом, полнился той жизнью, что прошла быстрее, чем фильм, намотанный на большие бобины в кинотеатре на Мэйн-стрит. Раффи был не ребенком, не приятелем, просто собакой Джарвиса, с преданным взглядом, непоколебимой стойкостью в любых испытаниях и бесконечной собачьей преданностью.

— Нет, — ответил он, — думаю, что собака, как и Флорида, останется лишь замыслом, и мы никогда никуда не переедем.

— Когда я умру, ты выйдешь в отставку и будешь проводить время на солнышке.

— Не говори глупости, Рози, мы уйдем вместе, держась за руки, когда нам стукнет сто лет. Будем вместе до конца.

В этот миг в оконном стекле он увидел собственное отражение. Усы поседели и висели по обе стороны рта. Волосы, довольно длинные, казались припорошенными снегом, словно он целый час пробыл в самом центре снежной бури. Возможно, действительно пора заканчивать, уступить свое место другим. Дуглас давно готов взять на себя работу шерифа. Он вполне компетентен. Конечно, он не особенно инициативен, но это другое дело. Дуглас никогда не любил брать на себя ответственность. Он хорош, когда ему указывают, что надо делать, и даже не отказывается выходить на работу, когда Джарвис отдыхает. Беннет же по-прежнему «вкалывал» так, что его зарплату можно было бы с таким же успехом назвать социальным пособием по безработице. Он умел правильно регистрировать жалобы, а в субботние вечера успокаивать подвыпившую молодежь, но с тех пор как он женился на Диане, секретарше шерифа, ему стало невозможно сделать ни единого замечания — жена тут же начинала дуться на весь офис, и так продолжалось не меньше недели.

Глубоко вздохнув, Джарвис ощутил, как легкие его наполнились воздухом, и, насвистывая, направился на балкон.