Да будет воля Твоя

— Бог мой, а я и забыл про него! Я отправил его на ферму Петерсенов покормить кур и свиней! Алло, Беннет!

— Шериф, я застрял, здесь столько воды, что форель из Слейт Крик поднимается к самой ферме! Я не могу вернуться в город.

— Болван, я и сам это вижу! Ты что, считаешь, что у нас другая погода? Оставайся на месте, пока гроза не кончится.

— А если она не кончится?

— У тебя что, есть нечего?

— Кроме смеха, шериф, что мне делать?

— Иногда я задаюсь вопросом, не специально ли ты во все влипаешь.

— Здесь мрачно, я не хочу тут сидеть, здесь воняет, дом постоянно скрипит, а в дыры льется вода!

— Тогда запрись у себя в машине и слушай записи твоего чертова Хэнка Уильямса! Что тебе еще сказать?

Беннет не ответил. Связь прервалась. После нескольких попыток связаться с ним Джилл просунула в дверь голову.

— Телефонная сеть не работает, — сообщила она.

Джарвис раздраженно фыркнул. Они превратились в рабов прогресса, подумал он, как только отключалось электричество и телефон, они теряли самих себя. Отчуждение по-американски передается по кабелям, проложенным вдоль дорог.

Загрохотал гром, зашатались стены. Дуглас и Джарвис переглянулись, словно два удивленных ребенка.

— Думаю, нам тоже остается только ждать, — произнес Дуглас.

— Ждать и извлекать уроки.

— Из чего?

— Из этого, — промолвил Джарвис, указывая на стену мутной воды, стершей мир по ту сторону окна.

Дуглас нахмурился, словно только что получил расчетный листок, из которого исчезли все надбавки.

— Какие уроки?

— Не знаю, но они точно есть. По крайней мере, когда стареешь, очень полезно: ты воспринимаешь все философски и можешь придать смысл тому, в чем ты его раньше не видел.

— А если не получается?

— Тогда сходишь с ума.

30

Церкви напоминают магниты. Что бы вы ни делали, каковы бы ни были ваши личные убеждения, ноги все равно приведут вас в место отправления культа. Непременно. Под любым предлогом. Благочестие, туризм отправление какого-нибудь обряда или просто из любопытства. Так работают церкви, храмы, мечети, синагоги, они хватают вас, а потом выплевывают, с той разницей, что в промежутке вы получили вашу маленькую дозу обращения. Такого рода места являются воплощением сослагательного наклонения и, как следствие, неизбежного стремления к сомнению, а значит, к недоверию, то есть к своеобразной вере, пусть даже формальной; только открытая дверь превращает атеиста в агностика, то есть в своего рода верующего. «Быть может…», «А если…». Религиозны вы или нет, святилища вселяют в вас сомнения, веру в возможность высшей справедливости, во всеведущий суд и таким образом способствуют вашему превращению в моральное существо, даже вне законов, являющихся всего лишь маркерами пределов нашей терпимости. В предположении «В том случае, если…» достаточно переосмыслить понятия добра и зла в уме каждого. Таким образом, церкви также являются цементом цивилизации.

Когда я слышу по радио или читаю в газетах, что закат религии неизбежен, я содрогаюсь, спрашивая себя, каков станет мир, основанный только на личной этике. Думается мне, он окажется хуже, чем представлен нам в самых мрачных фантастических романах. Но я также уверен, что человек никогда сознательно не убьет отца, даже самому непримиримому стороннику независимости от взрослых необходимо время от времени оборачиваться, чтобы встретить ободряющий взгляд того, кто старше тебя. Книги по истории убедили меня, что мы являемся порождением циклов, мы повторяем наши ошибки, ибо неспособны все исправить с первого раза. Мы двигаемся на ощупь, медленно, как если бы человечество было учеником с ограниченными возможностями или чересчур рассеянным. Религия может официально приходить в упадок, но я знаю, она вернется в массовом масштабе, а из ее недр, увы, вспыхнут войны, но оттуда же придет и спасение нашего рода, я в этом убежден.

После смерти Рози предсказание пастора Алеццы стало сбываться: Джарвис все реже и реже ходил к мессе, и в конце концов вовсе перестал посещать церковь. Но я уверен, каждый человек всегда возвращается к своим корням. Так что в среду утром Джарвис Джефферсон постучался в дверь церкви. Алецца встретил его с улыбкой, свидетельствующей о том, что он ждал его. Он пригласил шерифа войти, и они сели на скамью в первом ряду.

— Вам не хватает веры? — спросил пастор.

— Я никогда не порывал с ней.

— Тогда почему вы больше не приходите на мессу?

Джарвис указал на большое распятие.

— Чтобы он знал, что я недоволен.

— А теперь вы смирились.

— Нет. Но я должен успокоиться, мне бы не хотелось устраивать скандал в момент предъявления улик. Моя Рози бы не одобрила.

— Из этого я делаю вывод, что вы здесь для того, чтобы поговорить не с Господом, а со мной?

— Я пришел к вам, если можно так сказать, не как верующий, а как шериф. Я хотел бы задать вам несколько вопросов относительно Йона Петерсена.

Взгляд Алеццы стал жестким, вокруг глаз собрались крохотные морщинки. Когда методистский пастор с внешностью актера позволял себе дать выход эмоциям, его красота исчезала.

— Я в числе подозреваемых?