Да, были люди в иное время!

– У меня есть дела во Франции, сэр.

– Какие дела?

– Коммерческие дела, сэр.

– Я хочу знать обо всех ваших делах.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, сэр, а еще призываете меня к откровенному разговору.

Вам и так оказана честь, беседовать со мной, так что потрудитесь отвечать, – покраснел лицом Джонсон.

Его глаза при этом выкатились еще в большей степени, выражение лица приобрело комичный вид и я, не смотря на серьезность ситуации, чуть было не засмеялся. Что-то не то с нервами, Генрих, – сказал я себе мысленно.

– Я в гости к вам не напрашивался. Констебль пригласил уточнить некоторые вопросы. Вы уточнили, кто я и с какой целью сюда прибыл. Что еще вы от меня хотите, сэр?

– Не рекомендую вам упорствовать. Мало вам проблем с компанией «Мозес интернешнл». Можете уехать совсем без заключения контракта, ваш банк потерпит убытки.

– Что-то не пойму вас, сэр – то создаете проблемы, то беспокоитесь об убытках швейцарского банка. Зачем все это вам, сэр?

– Потому-что вы будете работать на нас.

– На кого, это на вас, сэр?

– Какая разница, я сказал работать на нас, и этого достаточно, – начал злиться Джонсон.

– Вы себе позволяете со мной так вести разговор, потому что я немец?

– Именно потому-что немец, и обязан работать на благо моей империи, – почти прокричал Дик. – Видел я множество разных немцев, особенно в Южной Африке, когда они стреляли в моих сослуживцев, и не меньше видел тех, которые дохли десятками и сотнями в лагерях. Немец – изначально преступник, и вы, похоже, именно из тех, кому удалось бежать от британского правосудия.

– Я не желаю больше разговаривать с вами в таком тоне, сэр. Верните все мои вещи, в противном случае, я вынужден буду подать жалобу вашему королю через посольство Аргентины.

– Жалуйтесь, сколько будет угодно, но я не дам немцам спокойно торговать на моей земле. Вы задержаны на сутки, для установления вашей личности. Возмущаться не рекомендую, мои ребята успокоят любого.

Молодые люди поднялись с маленького диванчика, и начали вращать кулаками, многозначительно поглядывая в мою сторону.

Провоцировать я их не стал, хотя мог спокойно положить всех в этом кабинете. Хорошо заточенных карандашей на столе находилось больше десятка, а это, между прочим, отличное бесшумное и смертельное оружие.

Затем меня отвели в маленькую камеру. Ну вот, теперь жди, чем все дело закончится. Если мне не навесят какое-то преступление, тогда обязаны завтра к обеду выпустить, жаль, сегодняшний билет на пароход пропадет. О деньгах думаю, когда нужно думать о способе освобождения. И странное дело, я об этом совершенно не беспокоился. Поначалу я подумал, что меня всерьез будет вербовать контрразведка, а по всей вероятности, я нарвался на злого человека, пострадавшего в Африке от немецкой нации. Теперь свою неприязнь он вымещает на всех немцах без исключения. Удивляюсь, как этот Дик еще дожил до сегодняшнего дня, никто его не пристрелил и не прирезал, хотя мне кажется, все к этому идет. Для удовлетворения своего извращенного самолюбия, Джонсон задействовал множество людей, которые выполнили колоссальный объем работы, а на выходе – ничего, дырка от бублика. Даже обыкновенного немца-торгаша запугать до мокрых штанов не получилось, он, видите ли, не согласился работать на британскую контрразведку.

Прилег на жесткую деревянную лавку, и попытался уснуть. Сон, говорят, лучшее лекарство от скуки.

Обедом меня не кормили, а на ужин преподнесли встречу с судьей. Я признан нежелательной персоной для Великобритании, подлежу немедленной высылке за пределы королевства в страну, гражданином которой являюсь. Никакие мои возражения судья слушать не стал, поднялся и удалился из помещения. Такое вот правосудие в самой демократичной стране Европы. И это, похоже, еще не предел!

Под конвоем меня, вместе с вещами, доставленными из отеля, в течение суток перевезли в какой-то порт – рассмотреть не мог – на голову был одет мешок. В результате я оказался в крохотной каюте, больше похожей на кладовку в недрах парохода. Примечательно, что все время находился под замком, и возле двери кто-то нес вахту. Только через неделю меня начали выпускать на прогулку, надобность в охране отпала, мы находились посреди Атлантического океана. Сбежать и вернуться в Британию я не мог, отсюда и послабление.

Постепенно я нашел общий язык с тремя членами команды. Вот эти ребята мне рассказали, что меня доставили на борт полицейские. Капитану представили меня плохим человеком, совратившим жену их начальника. Следовало меня доставить в порт Буэнос-Айрес, проезд я оплатил из своих средств. Это я заметил, мой бумажник существенно облегчился после пребывания в руках британских правоохранителей.