Да, были люди в иное время!

– Приданое было, более чем солидное, но все в товарном эквиваленте. Ткани, кожи, разные изделия – набегала очень приличная сумма, она покрывала то, что я взял в кассе отделения. Но воспользоваться ей я не мог, всем заведовал Васил, и он товар реализовывал. На приданое нам купили приличный дом, необходимую мебель и посуду. Получилось очень уютное и довольно богатое жилье. Радоваться бы мне, да куда там! Тяготился я своим проступком, деньги вернуть не мог. Много вариантов перебрал, и ни один не позволял мне избежать последствий. Оставалось одно: пустить себе пулю в голову, чтобы избежать позора, и не ославить Милицу на все Черновицы. Так бы скорей всего и поступил бы, однако месяц назад узнал, что жена носит под сердцем нашего ребенка. Теперь не знаю, что делать.

– Дёрде, скажите, сумма недостачи большая?

– Десять тысяч крон.

– Ничего себе! Как вас так угораздило?

– Вы же знаете, жалование у нас скромное, если бы я ждал и собирал по крупицам, то я и моя Милица состарились бы, так и не соединив воедино свои души. Правда, Васил бы мог отдать дочь за кого-то другого, но моя жена для себя решила, что будет только моей, и ничьей больше, о чем заявила мне и отцу. Собственно ее слова и подтолкнули меня к этому роковому шагу.

– Да, ситуация хуже не придумаешь. Если информация выйдет наружу, вас, Дёрде, лишат чина и предадут суду. За меньшие растраты наказывали сурово, а у вас десять тысяч. Жена беременная. Как она перенесет это потрясение, один господь Бог знает, вдруг потеряет ребеночка. У Васила тоже возникнут проблемы, из-за того, что принял в свой дом расхитителя казенных средств. С какой стороны ни посмотри – положение у вас безвыходное. А занять у кого-то в городе можно? В банк обратиться.

– Черновицы городок небольшой, многие друг друга знают. Если я начну искать деньги, то это станет известно Василу и через некоторое время моему руководству. Это равносильно моему смертному приговору.

– А как вы себе деньги присвоили?

– Сказал лейтенанту-финансисту, что деньги мне нужны на одну многоходовую операцию. Он мне их выдал по ведомости.

– То есть до сегодняшнего дня вы каких-либо оправдательных документов финансисту не предоставляли?

– Он интересовался судьбой денег, я ему ответил, что операция еще не завершена. Я думаю, что выстрел в висок, как раз и поставит точку в мнимой операции.

– И сделаете несчастной жену. А вдруг она, поддавшись эмоциям, лишит жизни себя, а вместе с собой убьет ребенка. Вы этого хотите?

– А что мне делать? Продать дом я не могу, имущества лишнего тоже нет.

Беседуя с Цепешем, я ловил себя на мысли, что могу воспользоваться обстоятельствами, в которых находится капитан, завербовать его «в лоб». Конечно, аморально это, а почему бы и нет. Не я его заставлял воровать деньги. Прекрасно понимаю, что любовь к Милице побудила его к совершению преступления, и выпутаться он самостоятельно не сможет. Вскрою я сей неприглядный факт, меня могут даже похвалить. Но кому от этого всего станет лучше? Капитана осудят, семья развалится, Штайнлиц может получить взыскание. А если попробовать купить капитана, заиметь себе агента. Да, рискую, но, наверное, попробовать стоит. Если капитан начнет возмущаться и угрожать докладом Штайнлицу о моем предложении, то я представлю это как попытку всесторонне разобраться в причинах совершения преступления. Слова полковника о возможных финансовых махинациях в отделении воспринял с пониманием, поэтому, на всякий случай, взял с собой двадцать тысяч крон. Они преспокойно лежат в моем портфеле. Давить на Дёрде я не хочу, пусть сам попробует нащупать возможный выход, постараюсь немного направить его мысли в нужном направлении.

– И, чего вы замолчали, Генрих, обдумывайте, содержание своего рапорта полковнику? – глядя мне в глаза, спросил капитан.

– Задумался, как помочь вам сохранить три жизни, и остаться чистым перед Штайнлицем.

– Передумал я уже много всего разного. Ничего путного не ум не пришло. Посетила мою голову даже крамольная мысль, кому-то предложить сведения из нашего отделения, только они специфического содержания, их сможет оценить специалист. Весь вопрос в том, где найти человека, которому сведения нужны? Я сейчас больше руковожу, агентурной работой плотно не занимаюсь. Если воспользоваться связями своих подчиненных, прямой путь к расстрелу.

– Даже на это, вы готовы были пойти? А не боитесь, что я сообщу Штайнлицу о ваших, скажем так, предательских мыслях? Не так давно полковника Редля разоблачили, а здесь еще один потенциальный шпион образовался.

– Таиться перед вами я не вижу смысла, вы могли бы не говорить со мной, а сразу же приступить к проверке, в ходе которой все всплыло бы. Поскольку решились на беседу, значит, вы не бездушное оружие в руках полковника, а нормальный человек, желающий понять причины, побудившие меня поступить так. Как мне показалось, я вам для чего-то нужен.

– Вернее сказать, мы нужны друг другу. Дёрде, вы готовы принять от меня помощь?

– Что взамен?

– Сведения.

– Решили все же толкнуть меня на путь измены? Вы работаете на русских?