Да, были люди в иное время!

Повторный осмотр был проведен с целью поиска тайников и оружия. Под матрасом кровати обнаружился пистолет «Браунинг». Столик в гостиной под крышкой имел удобные ножны для стилета, а у входной двери стояла трость, в рукоятке которой, имелся длинный и острый клинок. Если это оружие есть в доме, то Шимон однозначно умеет им пользоваться, надо с ним быть особенно осторожным. Хотя я и обыскал весь дом, но уверенности в том, что обнаружил все оружие, у меня не было. Никто не мешал Ицхаку замаскировать его под предметы мебели. Решил Шимона оглушить, связать, а уже потом вести беседу. На всякий случай выкрутил все электрические лампочки в комнатах – в темноте будет удобней общаться.

С наступлением сумерек занял место в прихожей таким образом, чтобы было удобно нанести удар в область шеи Ицхака, когда он потянется рукой к выключателю освещения. Ожидать прихода Шимона пришлось долго. Когда на моих часах было около десяти часов вечера, услышал шаги на пороге дома, и скрежет ключа в замочной скважине.

Все прошло, как я и предполагал. Почтенный раввин тихо опустился к моим ногам после щадяще-аккуратного, почти ласкового, удара по шее. Убедившись, что Ицхак пришел один, я закрыл на ключ дверь, а бесчувственное тело перенес в гостиную, где вставил Шимону кляп в рот, основательно связал шнуром, я заранее его взял с собой на всякий случай. Плотно закрыл шторы во всех комнатах. Усадил Ицхака в кресло, завязал глаза простынею, сложенной в несколько раз. Полюбовался своей работой. Ицхак встать или оказать мне сопротивление не мог. Ну, что же, приступим к беседе.

– Вы меня, уважаемый, разочаровали, – произнес я, применив язык Шекспира. – Разве можно так, по своему усмотрению трактовать полученное задание?

Умышленно заговорил на этом языке, опасался, что Шимон мог помнить интонации моего голоса, когда мы с ним общались на пароходе по-немецки. Да, и что греха таить, надеялся, что, испугавшись, Ицхак будет более говорливым, услышав британскую речь.

– Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите, – спокойным тоном, на том же языке ответил мне Шимон. – Кто вы? И развяжите меня, наконец, неприлично обращаться с духовным лицом таким способом.

– А предавать людей страшным мукам прилично?

– Человек рождается в муках, в муках умирает, а если в муках живет, то значит он великий грешник, и недостоин хорошей жизни. Подозреваю, вы в своей жизни достаточно нагрешили, если подняли руку на священнослужителя, пусть и иудея. Кары падут на вашу голову.

– С карами подождем. Расскажите, как вам удалось провернуть дельце в Потсдаме?

– Какое дело? Какой Потсдам? Я иудейский проповедник, раввин, чтобы вам было понятно. Нет мне никакого дела до каких-то гоев, своих проблем предостаточно.

При упоминании Потсдама, в голосе Шимона появились иные интонации, я бы сказал, уверенности поубавилось. Неужели я на верном пути? В общем-то «ткнув пальцем в небо» попал на нужного мне человека? Если это так, то госпожа удача сегодня явно на моей стороне. Это просто замечательно!

– Вы уже достаточно пожилой мужчина, – продолжил общение с Ицхаком, – здоровье надо беречь. – А поскольку, как вы утверждаете, являетесь раввином, то вам нужно иметь хорошее духовное здоровье, чтобы воспитывать молодых иудеев. О каком духовном здоровье может идти речь, если ваши руки обагрены кровью невинных жертв?

– Ни о каких жертвах я ничего не знаю, – нервно произнес Ицхак.

– То есть вы утверждаете, что не имеете никакого отношения к взрыву во дворце Шарлоттенхофф?

– Ничего и ни о чем я не знаю, – почти прокричал Шимон.

– Не надо так громко говорить, я вас хорошо слышу, и думаю, вы говорите неправду. Будете вести себя подобным образом, к вам придет в гости боль. Нешуточная. В ваших же интересах, в отличие от жертв взрыва, остаться целым и невредимых, чтобы в дальнейшем доставлять радость окружению своими проповедями. Итак, кто надоумил совершить террористический акт в Шарлоттенхофф? Кто финансировал? Кто исполнял?

– По перечисленным вопросам ничего не знаю. Отпустите меня, я ни в чем не виноват.

– У нас другие сведения, – продолжал я изображать из себя британца. – Вы неглупый человек, проявите благоразумие, избавьте меня от необходимости применения силы.

Для обозначения своих намерений, я несильно ударил своими ладонями в область ушей Шимона. Никаких болезненных ощущений раввин не получил, уши хорошо прикрыты простыней, но негромко зашипел.

– Это я обозначил место, по которому в скором времени, если вы внятно не будете говорить, последуют удары, – нагонял страху на иудея. – Вы оглохните на некоторое время, также у вас пойдет из носа кровь, и если ее вовремя не остановить, то я затрудняюсь предположить, чем все закончится. Давайте говорить откровенно. Рано или поздно вы заговорите, но одно, когда говорит нормальный человек, и совсем иное, когда пытается произносить слова кусок отбивного мяса. Не уверен, что вы сможете долго упорствовать.

– Вас ввели в заблуждение, я простой раввин.