Да! Да! Да!

— Ладно. Давайте-ка прикинем… — Она прикусила губу, глядя на серое небо над головой. — Если учесть непомерно высокие цены на Юконе, то, по всей вероятности, уборка и чистка комнаты, а также стирка обходятся вам не менее чем в пятьдесят центов. Это так?

Его мозг был отуманен недоверием, и с минуту он молчал, не в силах ответить.

— Вероятно.

— Медведь, — сказала Клара, наклоняя голову, чтобы лучше его видеть, — вам пора перестать сдавать комнаты шлюхам. Вы должны послать их работать в другое место.

— Нет, Клара, — сказал он мягко, почти печально. — Я деловой человек, и мое дело — содержать салун. А шлюхи — непременная принадлежность такого заведения. Я не ожидал, что такая женщина, как вы, поймет это, но с моей стороны было бы глупостью отказаться от доходной статьи своего бизнеса.

— Я прекрасно вас понимаю, потому что я тоже бизнесмен. — Она отпихнула пустую бутылку из-под пива в снег, потом подалась вперед, поближе к нему. — Но вы не получаете настоящего дохода. Вы теряете на этом деньги.

— И ках же вы это рассчитали?

— Ну, обратимся к простой арифметике. Вы получаете пятьдесят центов от каждой шлюхи, за исключением Сэди. Сэди платит немного больше.

— Нет, я получаю в ночь по доллару от каждой шлюхи.

— Я имею в виду ваш доход после того, как вы потратитесь на уборку и стирку. Но если бы вы превратили ваши комнаты в настоящий отель, вы могли бы заработать на этом пять, а то и шесть долларов за ночь, а возможно, и больше, и расходы ваши остались бы такими же. Вы могли бы получать по четыре-пять долларов в ночь за каждую сданную комнату.

Его рот раскрылся, и Медведь продолжал недоуменно глазеть на нее. Потом вскочил на ноги и принялся расхаживать взад и вперед, тихонько чертыхаясь.

Она была права! И будь проклят он со всеми своими потрохами и шкурой, если до сих пор не понял этого. Джек Хорват имел дело с девками, а Медведь просто унаследовал его бизнес и продолжал дело так, как вел его Хорват: Единственным слабым звеном в аргументах Клары было то, что касалось цены за комнату в отеле в Доусоне. Он ведь мог бы зарабатывать и двенадцать долларов за ночь. Если бы он сменил интерьер, то мог бы заработать и двадцать. Черт побери! Ведь в «Гранд-Отеле» в двух кварталах от его салуна брали по тридцать пять за комнату. Когда открылся «Гранд-Отель», все в городе смеялись и говорили, что ни один человек в здравом уме не станет платить тридцать пять долларов за комнату, только чтобы провести там ночь. И все они ошиблись. «Гранд-Отель» был переполнен каждую ночь.

— Если я осуществлю это, то сколочу целое состояние, — сказал он внезапно охрипшим голосом, глядя на нее сверху вниз.

Она улыбалась, и глаза ее сияли. Бог мой! Ну что за чудо эта женщина!

— Я готов поцеловать вас в знак благодарности, — сказал Медведь, давая ей возможность увидеть, что он грубое животное, и с достоинством удалиться. Но улыбка ее стала еще шире, и она склонила голову, явно кокетничая:

— Думаю, вы слишком джентльмен, чтобы погубить мою репутацию, поцеловав меня на глазах у публики.

Господи! Медведь почувствовал, что колени у него подгибаются. Она вовсе не собиралась уходить и не сказала «нет».

Стоя рядом с ним, Клара подняла бровь и одарила его долгим и внимательным взглядом, от которого в груди у Медведя образовался комок, а значительно ниже пояса все отвердело. Достаточно было одного ее медлительного взгляда, и он готов был преступить все запреты. Ему хотелось сгрести ее своими огромными ручищами, бросить на снег и целовать, не говоря о других занятиях, целовать до умопомрачения. Наконец Клара опустила глаза, улыбнулась и удалилась от его костра, не прибавив больше ни слова.

Другие могли видеть в ней всего лишь крупную, укутанную в теплые одежды женщину, похожую в них на куль, опирающийся на ноги в высоких ботинках, с зеленой фетровой шляпой, увенчивающей голову. Но Барретт видел в ней желанную женщину с пышными формами и изгибами там, где им полагалось быть. К тому же она была крепкой и обладала сильными мускулами. Это была единственная женщина, которую он встретил в жизни, заставившая его почувствовать свою уязвимость. Она дважды победила его. И от этого казалась ему самой обворожительной особой на свете.

Опустившись на свой складной стул, чувствуя, что голова его в огне, он изучал брошенную ею на снег бутылку из-под пива и думал о том, что совсем недавно ее губы сжимали горлышко этой бутылки. Господи! Потом он попытался усилием воли заставить себя отвлечься и переключиться на личные дела. Почти тотчас же Медведь вспомнил о своей хижине на озере Беннетт. Ему часто приходило на ум, что следовало бы построить перевалочный пункт в месте, где пересекались дороги между Дайей и Скагуэем. Но к тому времени, когда он добирался до озера Беннетт, он чертовски уставал и ему отчаянно хотелось выспаться в настоящей постели, а не на жесткой земле или на походной кровати, слишком короткой и узкой для человека его роста и комплекции.