Да, да, да (ЛП)

Пока я размышлял, она все еще продолжает пробовать трюфель номер три. Обычно Лаура никогда так долго не пробует, если конечно не собирается сказать что-то приятное.

Мы потратили так много времени и усилий на этот трюфель, который она держит, поэтому можно без преувеличения сказать, что он практически посыпан золотой пылью. Это тот вид шоколада, который мог бы принести нам статус суперзвезд в шоколаде. Такой вид шоколада, ради которого люди выстраивались бы в очереди, готовые ожидать, делать заказы заранее и писать о нем в своих хэштэгах. Это отличная идея. Пока-пока, нижняя полка в аптеке. И привет, специализированный магазин на Пятой Авеню.

Возможно.

Я могу наблюдать за движением языка в ее рту, похожее на то, как делают люди, когда пытаются ощутить вкус вина. Наконец-то она проглатывает, и ее глаза распахиваются. И в это самое мгновение раздается раскат грома. Ее глаза расширяются, а на губах растягивается улыбка.

На мгновение освещение становится ярче, и раздается громкое гудение.

И затем все погружается во тьму.

— Томас? — произносит Лаура напряженно.

Впервые она назвала меня так. Всегда, всегда, всегда она называла меня только «мистер Раскин», не смотря на то, сколько бы раз я не говорил, чтобы она называла меня по имени — Томасом, просто Томасом. За исключением того, что происходит прямо сейчас, когда отключили свет, и все ощущается так, словно вся ситуация переменилась. Она стоит в непосредственной близости от меня, так близко, что я могу чувствовать жар, что исходит от ее тела.

— Лаура.

— Мы что тут застряли, да?

Это чертовски хороший вопрос. Нам каким-то образом удалось пробраться к двери, выставляя руки вперед, чтобы избежать вероятности наткнуться на что-то в кромешной темноте. Ее рукав задевает мой, когда я поднимаю руку, чтобы провести пластиковой картой-ключом по электронному замку.

Никакой реакции.

— Думаю, что так и есть.

Лаура издает крошечный звук, словно ей некомфортно, или она крайне взволнована.

— Не волнуйся, уверен, что нас вытащат отсюда в мгновение ока, — я кручу ручку из стороны в сторону, металлический язычок ручки издает щелкающие звуки у неактивного замка.

Но затем слышен ее вздох, и она озадаченно произносит:

— Нет, нет, просто ты… ты всегда пользуешься этим парфюмом?

Я прекращаю поворачивать ручку и разворачиваюсь к темному пространству, где я знаю, она находится. Я надеюсь, даже почти уверен, что в этот момент Лаура терзает свою губу. Я так отчаянно хочу, чтобы она сделала это ради меня, так, черт побери, отчаянно желаю этого.

— Да.

Она делает глубокий вдох через нос.

— Я не обращала на него внимания раньше. Я всегда так сильно сосредоточена на шоколаде.

Внезапно я четко улавливаю довольно-таки сильный аромат Armani, что исходит от меня, чего еще никогда в жизни не происходило. Он слишком резкий для нее? Я что, пахну как жигало? Так, словно я наткнулся на отдел мужского парфюма в торговом центре? Господи Иисусе. Что, если мое обоняние тоже не к черту? Наверное, так и есть. Если я не в состоянии ощущать вкусы, то, скорее всего, не могу чувствовать и запахи. Я начинаю отступать назад, но как в раз в этот момент она прикасается к моему предплечью. Я замираю. Ее прохладные пальцы сжимают сильнее.

— Он пахнет довольно приятно на тебе, — я могу чувствовать улыбку в ее голосе. — На самом деле хорошо.

Черт меня побери.

Но когда этот сексуальный момент между нами может на самом деле превратиться во что-то большее, во что-то невероятное, нас внезапно прерывает голос Сэнди, моей секретарши, с другой стороны двери, которая говорит:

— Мистер Раскин! Плохие новости! — она всегда говорит так, словно пальцами зажимает себе нос. Так делают, когда хотят кого-то разыграть по телефону.

Хватка Лауры на моих руках становится немного сильнее, и я чувствую ее потребность выплеснуть все свои чувства.

— Какие именно, Сэнди? — спрашиваю я. Мой голос звучит хрипло, словно я только что проснулся, мои слова источают жесткость и тьму, потому что я больше не могу себя сдерживать. Но Лаура прикасается ко мне первой, словно между нами щелкает невидимый выключатель. Я слегка прижимаюсь к ней, нахожусь так близко, что мои мышцы груди слегка приподнимает ее великолепную грудь. В моем разуме создается образ того, что я так хочу увидеть — ее груди без бюстгальтера, ее лицо, искаженное страстью. Даже не смотря, что нас разделяет тонкий материал брюк, я все еще могу ощущать жар, что исходит от ее тела.

— Кажется, что замки не заработают до того момента, пока вновь не дадут электричество. Это все может затянуться на часы, — кричит Сэди. — Вы там точно в полном порядке?

Черт побери, это предприятие. Все эти проблемы произошли из-за того, что мы хотели сделать безопасную комнату для дегустаций, а теперь выходит, что замки не открываются в чрезвычайной ситуации. Все чертовски непродуманно.

Но с другой стороны…

Лаура стоит, затаив дыхание. Крошечный смешок срывается с ее губ. Она прижимает ладони к моей груди и сжимает крепко материал моей рубашки в своем кулаке.

Господи, да.