Да, это мой мужчина

На следующий день Джильда явилась в просмотровую, по размерам не превышавшую обыкновенной гостиной да и обставленную точно так же. В ней стоял обычный телевизор, чтобы от просмотра оставалось такое же впечатление, как и у телезрителей. Джильда села на свое место, аккуратно надела на голову наушники, чтобы не испортить прическу, и приказала себе быть независимой в суждениях, сосредоточенной и серьезной. Она и в самом деле такая, но, к сожалению, многие продюсеры не ценят этих качеств в исполнительных директорах двадцати девяти лет от роду, особенно если последние — женщины. К тому же Джильда слишком недолго работала у Миллера, чтобы знать, что он на самом деле о ней думает.

— Приветик! — В помещение забрел режиссер Пибоди Джонсон. Он слыл сердцеедом, хотя Джильда была уверена, что он гомик, для маскировки рядящийся в одежду Казановы. — Великий Мастер еще не пришли?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Я еще не видела Миллера. Он что, сова?

Джонсон пожал плечами.

— Понятия не имею. Знаю только, что он обожает восемнадцатый век и придерживается его норм в своих обычаях и поведении.

Джильда до сих пор видела шефа только в современном рационалистическом обличье.

— И в чем это выражается?

— Он очень редко принимает ванну. — Джонсон подавился язвительной улыбкой, потому что в этот момент в комнату ввалился предмет его насмешки с красной, отнюдь не дружелюбной рожей и массивным телом, которое он, не говоря ни слова, уронил в кресло.

Начался просмотр, и Джильда постаралась проникнуть в образы, которые создавали на экране соискатели главной роли. Миллер беспрестанно говорил на совершенно посторонние темы, и Джильде казалось, что молодые люди на экране даром тратят свой актерский пыл.

— …мне страшно жаль, что миновали семидесятые годы. — Продюсер краем глаза смотрел на экран, на котором как раз сейчас появился Шеридан Уорд. Он был предпоследним. — В те времена каждый фильм или спектакль был обречен на успех, если хотя бы каким-то боком касался равноправия женщин, чернокожих, сексуальных меньшинств или индейцев. — В довершение всего зазвонил телефон, и Миллер, схватив трубку, стал громко выяснять отношения со своим художественным директором.

Джильда сосредоточилась на Шеридане Уорде. Она с удовольствием наблюдала, как он заигрывает с публикой, как завоевывает ее, как улыбается, излучая очарование и шарм. Этот привлекательный блондин был потрясающе сексуален. Темно-синие глаза, красивые руки, хорошая фигура… очень мужествен. Джильде захотелось освободиться от чарующего обаяния эротики, но из этого ничего не вышло. Этот Шеридан! Он проник в ее существо, очень глубоко проник…

— …я бы хотел продолжить наш с вами разговор в ближайшие дни. — В глазах Миллера сквозило холодное бешенство. Он помолчал, очевидно, слушая художественного директора, потом продолжил тем же язвительным тоном: — Собственно говоря, я хочу видеть вас здесь в течение ближайших нескольких дней, а лучше — нескольких часов. — Окончательно распалившись, он потерял последние представления о рамках допустимого. — Если уж быть вполне точным, то я надеюсь, что вы оторвете задницу от стула в течение следующих шестидесяти секунд! — С этими словами Миллер швырнул трубку на рычаг. — Итак, кого мы берем? — прорычал продюсер.

— Юджина Ломонда! — Глаза Пибоди Джонсона горели нездоровым огнем. Очевидно, прелести Шеридана не произвели на него должного впечатления.

— Ника Флетчера. — Джильда предпочла именного этого актера, несмотря на его меньшую сексуальность. На роль героя он подходил лучше. «Мне очень жаль, Шеридан, — подумала она, — очень жаль».

Миллер встал и, не говоря ни слова, вышел вон, сопровождаемый гримасой Джонсона.

— Какая, однако, милая манера, советоваться с нами о том, что он решает единолично. — Пибоди пожал плечами. — Вот оно — обаяние власти.

Джильда ограничилась растерянным вздохом.

Премьеры фильмов не были для Шеридана, как для большинства его коллег, альфой и омегой ремесла. Его сотоварищи по искусству готовы были на смертоубийство ради того, чтобы попасть на премьеру в качестве главных или, на худой конец, почетных гостей. Великолепная возможность показать себя в киношном свете! Однако в первые дни после кинопроб Шеридан с удовольствием сходил бы на премьеру — она отвлекла бы его от напряженного ожидания решения продюсера.

Последней каплей стало посещение ресторана, напомнившее о мучившей его неизвестности — должны же были уже кого-то выбрать на роль! За соседним столиком Шеридан увидел одного из своих соперников. Аппетит Шеридана уменьшился от этой нечаянной встречи ровно на треть, пришлось ограничить десерт одной порцией шоколадного торта.