Да, господин министр

Выходя из посольства после приема – не то чтобы пьяный, чуть навеселе, – я выронил ключи от машины, и они упали в сточный люк. Чтобы достать их, мне пришлось лечь на тротуар, и – надо же – как раз в этот момент рядом оказался какой-то подонок-журналист!

Сегодня утром пришел на работу с дикой головной болью. С похмелья чувствую себя преотвратно. А тут еще эти газетные писаки как с цепи сорвались по поводу моего якобы беспробудного пьянства. Наша пресса полностью утратила и чувство меры, и чувство ответственности!

«БОРЕЦ ЗА ЭКОНОМИЮ ОТДЫХАЕТ В СТОЧНОЙ КАНАВЕ ПОСЛЕ УЖИНА С ШАМПАНСКИМ!»

Другой заголовок гласил:

«„ПЕРЕТРУДИВШИЙСЯ” ХЭКЕР ПОСЛЕ ПРИЕМА В ПОСОЛЬСТВЕ!»

Прочитав его вслух, сэр Хамфри тактично заметил, что он, пожалуй, лучше первого.

– Лучше? – не понял я. – Чем?

– Ну… во всяком случае, не такой…

Я поинтересовался, не было ли в прессе других определений, кроме «перетрудившийся» и «перебравший». Бернард сказал, что Уильям Хикс сравнил меня с тритоном. Меня бы это нисколько не задело, если бы сэр Хамфри не добавил, очевидно, для большей ясности: «упившимся тритоном».

Хуже этого, искренне полагал я, ничего быть уже не может.

И снова ошибся. Бернард протянул мне сегодняшний выпуск «Дейли телеграф». В передовице, к моему вящему ужасу, утверждалось, что я, дескать, намерен еще увеличить и без того раздутый штат МАДа.

ХЭКЕР ПОД ШУМОК НАБИРАЕТ ЕЩЕ 400 БЮРОКРАТОВ!

В рамках так называемой «кампании за экономию» министр административных дел Джеймс Хэкер намерен увеличить свой бюрократический аппарат еще на 400 чиновников…

Я потребовал от сэра Хамфри объяснений. Он, конечно же, не замедлил их дать:

– Господин министр, вы сами потребовали дополнительных людей. Вы настаивали на проведении всестороннего и самого тщательного АСЭФО. Вам нужен был конкретный анализ. Кто же будет его проводить – святой дух? Больше работы – больше людей. Как диктует здравый смысл.

Не успел я прийти в себя от прямого удара в челюсть, как за ним последовал мощный апперкот.

– А если вы и дальше будете цепляться за вашу камарилью наушников и кляузников (КНК. – Ред.), нам таки придется взять в штат еще четыреста человек, – закончил он.

Я был потрясен, раздавлен. Голова раскалывалась на части, в глазах стоял красный туман. Карьера рушилась на глазах. Пресса пригвоздила меня к позорному столбу, и к тому же мне предлагают собственными руками задушить свое детище, единственную ценную инициативу, которую мне удалось осуществить на новом посту!

А ведь с первых дней моего пребывания в министерстве все эти постоянные сотрудники, казалось, только и думают, как бы помочь мне. Кто из нас полная бездарь: они или я? А может, они только делают вид, что стараются мне помочь, а сами потихоньку вставляют палки в колеса? Или они просто не в состоянии понять суть нового подхода к работе МАДа? Может, помощь в их понимании – это «подталкивание» к традиционной политике министерства? Есть ли различие между политикой министра и политикой министерства? И к чему, скажите, задавать столько вопросов, на которые не существует ответа? Как глубок океан, как высоко небо?

В кабинете воцарилось молчание. Лично у меня в голове все перемешалось. Как быть с четырьмя сотнями новых сотрудников, призванных контролировать борьбу за экономию? Что делать еще с четырьмя сотнями для КНК?… Я просто сидел, ожидая, когда прекратится стук в висках, и надеясь, что рано или поздно у кого-нибудь возникнет хоть какая-то идея.

Первым заговорил сэр Хамфри:

– Господин министр, если бы – я подчеркиваю, если бы – мы прекратили кампанию за экономию и распустили ваш КНК, мы могли бы немедленно – подчеркиваю, немедленно – опубликовать в прессе официальное заявление о том, что вы сократили бюрократический аппарат на восемьсот единиц. – Эту идею мой постоянный заместитель, очевидно, в деталях продумал заранее, поскольку тут же протянул мне тонкую папку. – Вот, не хотите ли ознакомиться с проектом?

Потрясающая наглость! Сократить восемьсот единиц!

– Но… но ведь этих единиц не существует! – в отчаянии вскричал я. – На эти должности не взят ни один человек!

– Тем более впечатляющая экономия, – мгновенно откликнулся Хамфри. – Стало быть, мы заодно экономим и восемьсот выходных пособий.

– Да, но ведь… это обман, надувательство… бесчестное жонглирование цифрами… Это значит пускать пыль в глаза собственному народу!

– Это значит успокоить собственный народ официальным заявлением, господин министр.

В своей жизни я встречал циничных политиканов, но этим высказыванием мой постоянный заместитель заткнул их всех за пояс.