Да, господин министр

После ухода коммандера Фореста я спросил у Хамфри, может ли полиция добраться до террористов прежде, чем они доберутся до меня. Похоже, это моя единственная надежда.

По его мнению, проще всего поймать этих мерзавцев было бы, прибегнув к прослушиванию телефонов и электронной слежке за всеми подозрительными лицами.

– Но, – осторожно добавил он, – такие шаги повлекли бы за собой недопустимое вторжение в частную жизнь свободных граждан.

Я задумался. Затем принял решение. Несколько иное, чем раньше, хотя, возможно, мои предыдущие высказывания были просто неверно истолкованы.

Моя новая точка зрения в общем и целом формулировалась так: основная цель демократически избранного народного представителя – представлять интересы избравшего его народа, следовательно, любое покушение на данного представителя само по себе является покушением на свободу и демократию. Думаю, излишне объяснять: подобные акции наносят сокрушительный удар по неотъемлемому демократическому праву народа избирать свое правительство. Вывод: безопасность членов правительства должна обеспечиваться всеми необходимыми средствами, сколь ни мучительно осознание вынужденности этих мер.

Выслушав мой новый теоретический постулат, сэр Хамфри целиком и полностью с ним согласился.

– Великолепная аргументация, господин министр! – одобрительно заметил он. – Только так и должно быть, иначе – крах.

5 апреля

День начался не совсем удачно.

Рано утром в министерство доставили мою петицию. Петицию против электронной слежки и прослушивания телефонов. Я стоял у истоков этого движения полтора года назад, будучи в оппозиции и являясь редактором журнала «Реформ». И вот Бернард вкатил в мой кабинет здоровенную тележку, доверху нагруженную толстыми и тонкими тетрадями, альбомами, перевязанными стопками бумаг… Петиция уже насчитывала два с четвертью миллиона подписей. Настоящий триумф гражданской сознательности и общественной активности! Ну и что же мне, черт побери, со всем этим делать?

Теперь-то мне ясно – теперь, когда стали известны определенные факты, которые невозможно знать, находясь в оппозиции, – что в борьбе против организованной преступности и политического гангстеризма без слежки и тому подобных мер просто не обойтись.

Смышленый Бернард сразу все понял и предложил отправить петицию в архив.

Но я не был до конца уверен, что это лучший выход из положения. К тому же у меня появилась другая мысль. Раз мы приняли ее от официальной делегации, значит, никому не придет в голову проверять ее сохранность. Более того, все будут уверены, что она в надежных руках, поскольку идея-то принадлежала мне.

– Петицию надо уничтожить, порвать в клочья, сжечь дотла, Бернард, – сказал я ему. – Мы должны быть уверены, что ее больше никто и никогда не увидит.

– В таком случае, господин министр, лучше архива, пожалуй, ничего не придумать.

11 апреля

Таких ужасных пасхальных каникул у меня еще не было.

Мы с Энни по обыкновению провели их в небольшом, относительно безлюдном местечке – вдали от городской суеты.

Впрочем, «по обыкновению» – не совсем точно. В этот раз нас сопровождала дюжина молодцов из спецслужбы.

Когда на следующий день после приезда мы отправились погулять в тиши леса, вокруг все буквально кишело детективами.

Они не отпускали нас ни на шаг, хотя вели себя предельно тактично. Мы чувствовали себя в полной безопасности, но ни о чем, кроме как о погоде, говорить не могли. Они всячески избегали смотреть в нашу сторону, однако – спешу внести ясность – не из соображений деликатности, а чтобы вовремя заметить и пресечь неожиданное нападение злоумышленника.

Проголодавшись, мы зашли в очаровательный местный ресторанчик, и… мне показалось, что вместе с нами там очутился весь Скотланд-Ярд.

– Сколько человек будет обедать? – вежливо осведомился метрдотель.

– Девять, – отрезала Энни.

День явно складывался не так, как ей хотелось. Нам отвели уютный столик на двоих у самого окна. Однако, по мнению сержанта, в этом месте было небезопасно.

– Мы выбрали для мишени вон тот столик, – повернувшись к своему коллеге, объяснил он.

Для мишени!

Нас с Энни усадили за колченогий стол в углу рядом с кухонной дверью, которая непрерывно открывалась и закрывалась.

Затем старший группы, как положено, детально проинструктировал меня:

– Вы сядете здесь, сэр. Сержант Росс – вон там, чтобы иметь возможность наблюдать за входом из кухни. Кстати, запомните: в случае прямой опасности бегите именно туда. Вообще-то мы не думаем, что убийцу успели внедрить в персонал кухни, поскольку мы приехали сюда только вчера вечером. Я расположусь у окна. Если услышите стрельбу – ныряйте под стол, остальное – не ваша забота.

Без сомнения, он хотел меня успокоить.

Я, в свою очередь, успокоил его, сказав, что нисколько не боюсь. И напрасно, потому что как раз в этот момент раздался громкий выстрел – и я мгновенно очутился под столом.

Ужасно нелепая, где-то даже унизительная ситуация. Когда через несколько секунд я высунул голову, оказалось, за соседним столиком открыли бутылку шампанского. Пришлось сделать вид, будто я просто решил потренироваться.