Да, господин министр

Вон оно как. Значит, Малькольма Роудса и Бетти Олдхэм «пустил по следу» не кто иной, как личный советник премьер-министра, следовательно, фактически сам ПМ!

Следовательно… следовательно, что? Как мне теперь вести себя в комитете? Чего ожидает от меня Номер Десять?

– Вам остается одно, – загадочно произнес сэр Марк, – абсолютная лояльность.

– Само собой разумеется, – с готовностью подтвердил я, однако вовремя сообразил, что не выяснил главного. – Э-э… а по отношению к кому?

– Решайте сами.

По-моему, я знаю, что от меня требуется.

15 октября

Сегодня мы с Хамфри вместе предстали перед межпартийным парламентским комитетом. Мои ответы вызвали там жуткий переполох – впечатление было такое, будто в голубятню запустили шального кота.

Бетти Олдхэм, естественно, начала с медной проволоки в отапливаемом ангаре. Как мы договорились заранее, сэр Хамфри ответил: это, мол, упущение, и произошло оно из-за незнания некоторых важных фактов, но он ответственно заверяет уважаемых членов комитета – подобное впредь не повторится.

Мой постоянный заместитель обернулся ко мне за подтверждением. И… не нашел его.

– Да, – подтвердил я, – сэр Хамфри дал абсолютно правильный ответ. Правильный официальный ответ. (Он бросил на меня настороженный взгляд.) Но я долго размышлял после нашей прошлой встречи (чистая правда!) и пришел к горькому, но честному выводу: уважаемые члены комитета во многом правы.

Сэр Хамфри изумленно уставился на меня.

– И каковы бы ни были возможные оправдания, уж их-то мы умеем находить, – продолжал я, тщательно подбирая слова. – Наш долг – честно признать: в данном случае, безусловно, имеет место факт бесхозяйственности. Вы убедили меня в ошибочности нашего подхода.

По выражению лица моего постоянного заместителя было видно, что его они отнюдь не убедили. Я собрал все свое мужество.

– К сожалению, министры и их помощники из государственной службы нередко покрывают то, что обязаны вскрывать и искоренять! (Сэр Хамфри находился в состоянии, близком к шоку.) Я беседовал с автором этой бесценной книги Малькольмом Роудсом и заручился его согласием изложить все имеющиеся у него соображения и факты независимой комиссии. (Краем глаза я увидел, как сэр Хамфри схватился за голову.) Да, я намерен создать специальный межведомственный комитет, который осуществит комплексную проверку всех правительственных учреждений, начиная с моего министерства.

Председатель был очень доволен.

– А что по этому поводу думает сэр Хамфри?

Сэр Хамфри попытался было что-то сказать, но не смог вымолвить и слова.

Я поспешил ответить за него:

– Он целиком и полностью согласен. Мы – одна команда, не так ли, сэр Хамфри? (Он обреченно кивнул.) И должен заметить: работать с моим постоянным заместителем – одно удовольствие.

Однако Бетти и не думала сдаваться. Ей очень хотелось укусить меня, хотя теперь она не знала, с какой стороны подступиться.

– Но, господин министр, ваши слова противоречат тому, что вы заявили в Вашингтоне о беспощадной войне бесхозяйственности и расточительству! – заверещала она.

Я был к этому готов и с чувством собственного превосходства изложил свою позицию.

– Понимаете, Бетти, я – старомодный чудак. Я верю в такую вещь, как лояльность. Что бы я ни говорил своим парням в лицо, мой долг – защищать их в публичных выступлениях. Как вы считаете, сэр Хамфри?

Мой постоянный заместитель посмотрел на меня, как на бешеного пса.

– Да, но в таком случае, – не унималась мисс Олдхэм, – вы сейчас предаете и своих парней, и свою веру!

Я снисходительно улыбнулся.

– О нет, ибо в конечном итоге министр должен быть предан парламенту, предан стране! Это – высшая форма лояльности, которую необходимо соблюдать в первую очередь, при любых условиях, невзирая на обстоятельства. Лояльность же по отношению к собственному министерству и к собственным подчиненным допустима только до определенного предела. Вот почему я считаю себя вправе публично заявить сейчас то, о чем неоднократно говорил в частном порядке. Реформы могут быть и будут проведены, в чем, не сомневаюсь, самую активную помощь окажет мне мой верный союзник сэр Хамфри Эплби. Вы согласны со мной, сэр Хамфри?

– Да, господин министр, – сдавленным от ненависти голосом подтвердил мой «верный союзник».

После заседания комитета мы втроем – сэр Хамфри, Бернард и я – неторопливо возвращались в МАД. Стоял погожий осенний день, на чистом небосклоне сияло солнце, с реки дул прохладный ветерок. Чувствовал я себя в целом прекрасно, хотя изнутри меня точила предательская мысль: верно ли я понял слова сэра Марка? Так или иначе, я проявил максимальную лояльность по отношению к ПМ и даже пошел на открытый конфликт со своим постоянным заместителем!

Сэр Хамфри за всю дорогу не проронил ни слова – он был слишком зол. Молчал как рыба и Бернард – он был слишком напуган.

Когда мы пришли в министерство, Хамфри направился за мной в кабинет, явно желая мне что-то сказать.

Я закрыл дверь и вопросительно посмотрел на него.

– Да, вы здорово помогли нам, господин министр, – с горечью произнес он.

– Я сделал все, что мог, – скромно ответил я.