Да, господин министр

Перебив меня, он заявил, что хочет высказать кое-какие соображения «по существу», но, возможно, они не совсем придутся мне по вкусу. Нашел чем удивить!

По чистой случайности я забыл выключить диктофон, так что «выступление» сэра Хамфри оказалось записанным на пленку – для потомков. Вот что он сказал, слово в слово:

«Господин министр, распределение служебных обязанностей в нашем ведомстве традиционно сложилось таким образом, чтобы освободить нашего повелителя от мелочных забот, поручив их тем, кто специально подготовлен для исполнения этих второстепенных обязанностей, давая возможность ему, политическому владыке, заниматься вопросами глобальной теории и погружаться в глубины истинного созидания, неотъемлемого от его возвышенного положения».

Ну и почему это должно быть мне не по вкусу? Если Хамфри ожидал, что его выспренная тирада меня расстроит, то он ошибся. Как можно расстроиться, не поняв из сказанного ни слова?

Я снова, вот уже в который раз, попросил его повторить то же самое на нормальном английском. Он снова, вот уже в который раз, искренне удивился моей просьбе, будучи вполне убежден, что излагает свои мысли предельно ясно.

Тем не менее, он призадумался, а затем, очевидно, решил высказать свою мысль одной фразой:

– Вы здесь не для того, чтобы управлять министерством.

Вначале я опешил. Затем, собравшись с мыслями, ответил, что и я, и проголосовавшая за меня общественность думаем иначе.

– При всем уважении к вам, господин министр, – начал он, и я с трудом удержался, чтобы не съездить ему по зубам, – и вы, и общественность заблуждаетесь.

Из его дальнейших объяснений следовало, что управять министерством должен он, а мое дело – заниматься политическими вопросами, проводить законопроекты через парламент и – что самое главное – добиваться в кабинете неуклонного увеличения бюджета министерства.

– Хамфри, иногда у меня складывается впечатление, что, кроме бюджета, вас ничего не интересует, – сказал я ему.

– Бюджет, господин министр, – вещь достаточно важная, – не без язвительности ответил он. – Если о нем не заботиться, то, в конце концов, можно остаться с таким маленьким министерством, которым смог бы управлять и министр.

Наглец! Да как он смеет!

Впрочем, честно говоря, меня его слова не очень-то задели. На этот раз я убежден в своей правоте.

– Хамфри, – сурово произнес я, – следует ли мне понимать ваши слова, как свидетельство принципиальных расхождений между нами в вопросе об основах демократии?

Он тут же пошел на попятную, как, впрочем, бывает всегда, когда по нему бьют из главного калибра.

– Ну что вы, господин министр, – елейным голоском (ни дать ни взять диккенсовский Урия Гип) возразил он, – мы всего лишь определяем позиции. Я только хотел сказать, что серая рутина управления министерством вас недостойна. Вы созданы для более великих свершений.

Его лесть, само собой разумеется, не произвела на меня никакого впечатления. Я потребовал не слов, а дел, энергичных и немедленных действий. В конце концов Хамфри согласился просмотреть мой проект реорганизации министерства. Обещал даже сделать все возможное для его скорейшего претворения в жизнь. Намерен был создать авторитетную комиссию для тщательного изучения вопроса, чтобы в дальнейшем мы могли принимать правильные решения, основанные на долгосрочных программах. Сэр Хамфри считал, что такой подход и солидней, и перспективней, чем скоропалительные действия, которые к тому же могуть иметь непредсказуемые последствия. Ну что ж, меня это вполне устраивает: он согласился с необходимостью широкомасштабных перемен. Теперь проблема только в том, как разумнее их осуществить.

На прощание я еще раз четко и недвусмысленно дал ему понять, что больше никогда не желаю слышать фразу: «Есть вещи, которые министру лучше не знать».

20 февраля

Сегодня суббота, и я провел ее дома, в своем избирательном округе.

Меня очень беспокоит Люси (восемнадцатилетняя дочь Хэкера. – Ред.). Ее выходки временами переходят все допустимые границы. Очевидно, здесь есть доля и моей вины. Из-за страшной занятости я последние несколько лет не имел возможности уделять ей достаточно внимания. Наверное, совсем не случайно у моих преуспевающих коллег по парламенту крайне редко все благополучно в семьях, не говоря уж об отношениях со взрослыми детьми, от которых только и жди очередного фортеля…

Но не могу же я быть виноватым во всем один! Какая-то доля вины лежит и на ней самой! Несомненно!