Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

– А почему мы не можем сделать это сегодня? – спросил я.

– Потому что мы еще не получили их согласия, – объяснил он. – Как раз сейчас ведутся приватные переговоры с их послом. Как только они одобрят наши формулировки, мы немедленно вручим им наш протест. И тогда, – Хамфри самодовольно ухмыльнулся, – тогда можно смело считать, что мы сделали все возможное.

Интересный подход к выражению протеста, ничего не скажешь. Чисто дипломатический и только для «внутреннего потребления». Его не назовешь даже беззубым. И Хамфри считает это вполне достаточной акцией в защиту той бедной девушки?

– Если следовать логике нашего МИДа, то Понтий Пилат тоже сделал все возможное!

К моему искреннему удивлению, секретарь Кабинета целиком и полностью со мной согласился.

– Да, из Понтия Пилата, безусловно, вышел бы превосходный министр иностранных дел. Недопустимо рисковать интересами нации из-за наивной сентиментальности в отношении справедливости. Это глупо и непродуктивно. Если бы мы исходили из моральных принципов в каждом конкретном случае несправедливости или допущенных жестокостей, то никогда бы не смогли передать Гонконг китайцам или привести Мугабе к власти в Зимбабве. Именно слепое следование требованиям морали и расстроило планы британского МИДа тихо и без лишнего шума передать Фолькленды Аргентине – с тех пор они больше не хотят даже слышать о так называемом «подходе с моральных позиций».

Я тяжело вздохнул. Возможно, он и прав. Во всяком случае, с чисто практической точки зрения. Похоже, мы действительно не в состоянии что-либо сделать.

– И все-таки, это бездушно, очень бездушно, – мрачно заметил я.

Хамфри наклонился ко мне и ободряющим тоном сказал:

– Лучше быть бездушным, чем бездумным, господин премьер-министр. Вся история человечества являет собой блестящий пример триумфа бездушия над бездумием.

Он выиграл и знал об этом. Мы все немного помолчали, затем секретарь Кабинета встал и попросил разрешения покинуть нас, поскольку у него важная деловая встреча. Когда он был уже у дверей, я заметил ему вслед, что МИДу никогда не удастся заставить Кабинет согласиться с этой политикой.

Он резко повернулся.

– Британский МИД никогда и не ожидает, чтобы Кабинет соглашался с каким-либо из его политических решений. Именно поэтому он никогда полностью их не разъясняет. Все, что ему надо, – это чтобы Кабинет должным образом следовал решениям после того, как они были приняты.

И, молча поклонившись, вышел.

Я угрюмо посмотрел на своего главного личного секретаря.

– Бернард, скажите, в нашей общественной жизни имеются ли такие люди, которых можно было бы считать таким же бесхребетными, как функционеры британского МИДа?

Бернард искренне удивился.

– Но их никак нельзя считать бесхребетными, господин премьер-министр! Наоборот, ничегонеделание всегда требует немалой силы воли, а иногда даже мужества.

Надо же, такого мне еще никогда не доводилось слышать.

– На самом деле? – спросил я.

– Да, господин премьер-министр. Именно поэтому многие считают вас по-настоящему сильным лидером.

Интересно, это комплимент или оскорбление? Судя по всему, Бернард был сам не очень уверен, потому что торопливо добавил:

– То есть, они имеют в виду вашу способность противостоять давлению. – После чего уже более спокойным тоном напомнил, что мне пора начать готовиться к предстоящему вечернему приему.

Я попросил его кратко перечислить наиболее важных гостей. Таковыми оказались представители синода Англиканской церкви. В приходе Бери Сент-Эдмундс образовалась вакансия, и мне предстоит сделать выбор между двумя кандидатами, которых они собираются представить на утверждение. И хотя, по существующей традиции, на выбор должны представляться два имени, они, само собой разумеется, постараются сделать все возможное, чтобы мой выбор, упаси господь, не выпал не на того кандидата. Пришлось спросить у Бернарда, как мне узнать, кого выбирать.

– По аналогии с тем, как выбирают в государственном аппарате, господин премьер-министр. Как в известном карточном фокусе: «Выберите любую карту», предлагают тебе, и ты всегда выбираешь именно ту, которую фокусник заставляет тебя взять.

Смело! Услышать такое от госслужащего? Очень смело! Поэтому я задал ему еще один вопрос.

– А что если я ее не возьму?

Он снисходительно улыбнулся.

– Возьмете.

Еще посмотрим, подумал я про себя.

– И кто же эти «церковные карты», которые они собираются мне предложить, Бернард?

– Когда имеешь дело с церковью, господин премьер-министр, – усмехнулся он, – то вам обычно предлагают сделать выбор между валетом и королевой.