Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

От моего прямого вопроса он на какую-то долю секунды даже как бы растерялся.

– Вообще-то теология не совсем моя область, господин министр.

И что теперь? Снова и снова объяснять ему мои проблемы?

– Причем здесь теология, Бернард? Я имел в виду то, как выбрасываются на ветер ресурсы. Платить фермерам с одной стороны, чтобы они производили огромные количества еды, а, с другой стороны, чтобы они, как у тех принято говорить, ее «утилизировали»! Не говоря уж о совсем не бедных зарплатах многих тысяч бюрократов, которые только и делают, что пишут, пишут, пишут, а затем запускают между собой по кругу все эти бумаги. Вас не смущает бессмыслица этого процесса?

– Вообще-то нет, господин министр, – несколько озадаченно ответил он. – Я ведь на государственной службе.

– Да, ну а если все попросту бессмысленно? Ведь лично я пришел в большую политику с одной единственной целью: сделать жизнь наших людей хоть чуть-чуть более счастливой!

– Но, господин министр, они и так уже чуть-чуть более счастливы. – Похоже, он пытался меня чуть-чуть приободрить. Не знаю, зачем, но точно пытался. – Ведь люди, занятые делом, наверняка чувствуют себя намного более счастливыми чем те, кому абсолютно нечего делать, разве нет?

– Даже если они делают абсолютно бесполезную работу?

– Конечно. Возьмем, к примеру, ваш личный секретариат. Им всем куда лучше, когда Вы здесь и они заняты делом.

Я не совсем понял смысл его фразы и, нахмурившись, заметил, что работа в моем секретариате, наверное, имеет некий конкретный смысл.

Бернард вроде как бы не совсем согласился.

– И да, и нет, господин министр. Большая часть вашего личного персонала с утра до ночи занята написанием черновиков заявлений, которые вы никогда не делаете; речей, которые вы никогда не произносите; пресс-релизов, которые никто не публикует, которые никто никогда не читает и которых, откровенно говоря, никто просто не замечает.

Да, некий смысл в его замечании, конечно же, был. Что расстроило меня еще больше. Поэтому я тут же спросил его, не имеет ли он в виду, что моя работа также бессмысленна, как у всех этих функционеров ЕЭС.

Он сразу же и весьма категорично отверг даже саму возможность такого обвинения.

– Да упаси Бог, господин министр! Как вы могли об этом подумать? Вы ведь пришли в большую политику с единственной целью сделать людей хоть чуть-чуть более счастливыми. В принципе, именно этим вы и занимаетесь. Например, в нашем секретариате все вас очень любят… Равно как и в других местах, – поспешил он добавить.

Покончив с этим, мы приступили к обсуждению вопроса о кандидатах на премьерское кресло. Точнее, о крысиной гонке за этот сомнительный приз.

– А знаете, Бернард, я уже побеседовал на эту тему и с Эриком, и с Дунканом. И, по-моему, обещал поддержать первого.

– Вот как? – не без интереса заметил он.

– Но потом, – чуть подумав, продолжил я, – мне, кажется, пришлось пообещать поддержать также и Дункана.

Мой главный личный секретарь бросил на меня явно одобрительный взгляд.

– Правильное решение, господин министр. И, что еще важнее, весьма сбалансированное.

Приятно, конечно, слышать такое, но главного он, похоже, все-таки не понял. Поэтому пришлось доходчиво объяснить ему, что выполнить свое обещание и тому, и другому одновременно просто невозможно физически. Не говоря уж о моральной стороне вопроса.

Как ни странно, но с его точки зрения никакой проблемы вообще не было.

– Господин министр, вы ведь давали чисто политические обещания, так ведь? – Я согласно кивнул. – Ну тогда их следует рассматривать как предвыборные обещания, не более того. Народ это понимает. Так что нечего и беспокоиться.

В этом он, скорее всего, абсолютно прав. Но тут есть другая проблема. К сожалению, я толком не помню, а обещали ли мне что-нибудь взамен сами Эрик и Дункан? Не будет ли это выглядеть несколько… как бы это сказать, не совсем адекватно?

Впрочем, по мнению Бернарда, если они ничего конкретного мне не обещали, то никакой сделки ни с тем, ни с другим не было и, значит, беспокоиться, собственно, не о чем. Возможно, он прав, но… но мне в любом случае придется сделать выбор. Причем главное здесь – верно угадать победителя, иначе моя ошибка может нарушить существующий баланс сил.

– Поэтому основной вопрос, Бернард, сейчас заключается в том, чтобы решить, кем мне лучше стать: министром иностранных дел или канцлером казначейства?

Должен признаться, его однозначный ответ меня искренне удивил.

– Ни тем, ни другим, господин министр.

– Ни тем, ни другим? Как это?!

– Потому что и то, и другое иначе как политическим самоубийством не назовешь.

Сначала мне показалось, что в подобного рода вопросах мой главный личный секретарь либо несколько наивен, либо, может быть, даже несколько глуповат. Ведь речь идет о двух из трех самых высших постов в Кабинете министров! Пришлось деликатно напомнить ему, что, являясь всего лишь государственным служащим, то есть в конечном итоге простым чиновником, он вообще-то и не должен разбираться в тонкостях нашей политической жизни.