Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

Список согласившихся принять участие в траурной церемонии впечатляет. Среди них семь премьер-министров стран Британского Содружества, вице-президент США, российский министр иностранных дел и шесть премьер-министров западноевропейских стран – просто замечательно. И я хозяин! Среди великих мира сего! В центре мировой сцены! Неся свою печаль со стойкостью и подобающим достоинством. Такая благородная скорбь утраты отлично воспринимается избирателями. Особенно когда разделяешь ее вместе с другими мировыми лидерами. Удивительная это штука – смерть. Неизбежная и, главное, бесспорная…

Впрочем, в этом списке был один любопытный пробел – французский премьер-министр. Я спросил об этом Бернарда и Хамфри, когда мы все собрались обсудить важные детали предстоящей траурной процедуры.

– Наверное, именно для этого французский посол и хочет завтра встретиться с вами, – объяснил Хамфри.

Я согласился, хотя в тот момент, признаюсь, меня куда больше интересовало конкретное расположение телекамер на месте событий.

– Проследите, чтобы камеры равномерно расставили следующим образом: у выхода из Номера 10, вдоль всего маршрута движения, у Вестминстерского аббатства, внутри него и еще одну так, чтобы она была направлена прямо на церковную скамью, на которой должен сидеть я.

Хамфри с сомнением покачал головой.

– Да, но для этого придется поставить камеру прямо на кафедру.

– И что?

– Для архиепископа останется слишком мало места.

– И откуда он тогда будет читать свою проповедь?

– Думаю, с кафедры.

Похоже, проблема несколько сложнее, чем мне казалось.

– Ну и где тогда будет стоять моя камера?

Секретарь Кабинета ненадолго задумался.

– Ну, скажем, на алтаре. Но он тоже может понадобиться архиепископу…

Значит, на этот раз ему придется обойтись без него. (Очевидно, архиепископу просто не собирались говорить, что это будет не религиозная церемония, а трансляция партийно-политического митинга. – Ред.)

5 сентября

Сегодня встречался с французским послом. Все оказалось хуже, чем я предполагал.

Но сначала ко мне зашел Бернард.

– Французский посол уже в пути, господин премьер-министр. И мне известно, какую новость он вам намерен сообщить: французский премьер-министр не приедет, вместо него будет президент.

– Президент? – радостно переспросил я. – Но ведь это же прекрасно!

– Увы, господин премьер-министр, это ужасно!

Секретарь Кабинета, похоже, тоже уже был в курсе, поэтому поспешил к нам присоединиться. Причем выглядел он необычно обеспокоенным.

Интересно, почему? Лично я не видел никакой проблемы. Во всяком случае, пока. Наверное, потому что у меня было не так много практического опыта общения с французами. Заметив это, мой главный личный секретарь попытался мне объяснить.

– Три года тому назад, когда королева была с официальным визитом во Франции, она подарила президенту щенка Лабрадора. И вот теперь он везет с собой одного из щенков того щенка, чтобы сделать ей ответный подарок.

Хамфри откинулся на спинку стула.

– Это ужасно! Значит, это правда?

– Боюсь, что да, сэр Хамфри, – замогильным тоном подтвердил Бернард.

– Так я и знал, – с обреченным вздохом произнес секретарь Кабинета. – Знал, что французы наверняка приготовят какую-нибудь каверзу.

Мне по-прежнему было совершенно непонятно, почему они оба так обеспокоены.

– Что тут особенного? По-моему, всего лишь милый дружеский жест, только и всего.

– Милый-то милый, – Хамфри кисло улыбнулся. – Но вряд ли дружеский.

– Почему?

– Потому что Ее Величеству придется от него отказаться. А это неизбежно повлечет за собой… последствия!

Вся проблема заключалась в карантине. Ведь собаку нельзя просто вот так взять и ввезти! Значит, этому королевскому «лабрадорчику» придется провести как минимум шесть месяцев в карантине.

В принципе, никакой трагедии в этом я не видел.

– Уверен, французы это поймут.

– Конечно же, поймут, господин премьер-министр. В частном порядке. Но понять это официально они откажутся. Именно поэтому французы и заготовили такой подарок.

Он прав. В этом-то вся проблема и заключается. Французы намеренно создают некий дипломатический инцидент, чтобы в конечном итоге сделать все по-своему в вопросе суверенитета над туннелем. Я поделился своим открытием с Хамфри и Бернардом и, убедившись, что они оба по достоинству оценили мою проницательность, немедленно послал за Питером Гасконом, моим новым личным секретарем по иностранным делам.

– Что будем делать? – спросил я его.

– Не знаю, господин премьер-министр, – печально протянул он. Видимо, уже слышал последние новости, которые, похоже, повергли его в состояние самой настоящей депрессии.

Такого ответа я от него никак не ждал. Госслужба всегда что-нибудь придумывает, всегда говорит, что следовало бы сделать.

– Но вы ведь мой личный секретарь по иностранным делам, – напомнил я ему. – И мы вправе ожидать от вас позитивных предложений.

– Простите, господин премьер-министр, но за карантин отвечаем не мы, а МВД.