Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

Хэкер произнес что-то вроде «Э-э-э… видите ли… театр – это одно из величайших достояний Британии!»

– Вы, конечно же, имеете в виду Шекспира? – попытался подсказать ему до невозможности набриолиненный пожилой трагик.

– Вот-вот, именно его. – Хэкер благодарно кивнул. – Кого же другого?

– И кого же? – слащаво улыбнулся старикашка. Я видел его в какой-то рекламе, кажется, что-то связанное с памперсами. Впрочем…

– И кого же? – продолжая глупо улыбаться, повторил Хэкер. – Шекспира, конечно же… Ну и Шеридана, Оскара Уайлда. Бернарда Шоу, наконец… Да и вообще всех великих английских сценаристов.

– Они все были ирландцами, – мрачно заметила агрессивная молодая актриска с явными признаками несбыточных желаний.

Хэкер попытался успокоить ее доброй улыбкой. Скорее всего, напрасно.

– Да-да, естественно, но, знаете, ирландцы, англичане – в те далекие времена это было практически одно и то же, разве нет?

– Бернард Шоу умер где-то в 1950-х, – ненавязчиво напомнил ему худощавый молодой человек, все это время настолько внимательно изучавший гравюры, висевшие на стенах, что говоря это, даже не соизволил взглянуть на премьер-министра.

– Да-да, простите, – почему-то извинился Хэкер.

Крупная актриса с красивой улыбкой, низким грудным голосом – неизбежным результатом каждодневного возлияния дешевого виски в течение последних тридцати лет – и формами, слишком пышными даже для ее вполне консервативного одеяния, спросила, часто ли господин премьер-министр ходит в театр.

Хэкер сначала прохмыкал что-то невнятное, потом все-таки произнес:

– Да, само собой разумеется, конечно же, очень хотелось бы, но… сами понимаете, в моем положении…

– Господин премьер-министр, а вам не кажется, что это следовало бы делать почаще? – снова возник пожилой трагик. – Сами же говорили: это одно из величайших достояний Британии!

Объяснение Хэкера было, на первый взгляд, не очень-то вразумительным.

– Да-да, вы правы, но зато это делает наш министр по делам искусств. Хотя бы по долгу службы…

– Интересно, почему? – поинтересовался набриолиненный трагик.

– Потому что премьер-министр не может делать все сам. Ему, хочешь не хочешь, приходится перепоручать часть своей работы другим. Кому нечего делать…

Актриса со слишком крупными для ее платья формами заметно обиделась.

– Вы считаете, ходить в театр – это работа?

– Да… то есть нет… – нерешительно сказал Хэкер. – Но, поймите, премьер-министру нельзя, ну никак нельзя посягать на сферу деятельности другого министра.

– Значит, он не может заболеть, прежде чем должным образом не согласует это с министром здравоохранения? – язвительно поинтересовался скептик.

– Значит, не может, – согласился Хэкер и только потом, поняв, что сказал совсем не то, что хотел, с досадой добавил: – А может, и может.

Худенький молодой человек, стоявший на левом краю группы, повернулся и спросил, ходил ли ПМ в театр, когда был в оппозиции. Хэкер начал было объяснять, что даже тогда это было за пределами „сферы его непосредственных обязанностей“, но моложавый не дал ему договорить.

– Значит, ваши убедительные слова про веру в театр можно понимать как веру в бога? Вы на самом деле верите в то, что он существует?

Хэкер категорически отверг и это. Хотя лично мне показалось, куда мудрее было бы признать истину, а не сопротивляться очевидному.

Следующий вопрос последовал от молоденькой актриски, у которой на лице было разлито куда больше презрения, чем косметики:

– Господин премьер-министр, на какую пьесу вы ходили в последний раз?

– Ходил? – переспросил ПМ с таким видом, как если бы все дни просиживал дома, почитывая театральные пьески. – В последний раз? – снова повторил он, но на этот раз вполне сознательно, чтобы выиграть время. – Э-э-э… Скорее всего, на „Гамлета“.

– Чьего?

– Шекспировского, – уверенно ответил премьер-министр.

– Нет-нет, я имел в виду, чьего Гамлета? – назойливо переспросил худенький молодой человек, стоявший на левом краю группы. – Кто его тогда играл? Генри Ирвинг?

– Вот-вот, кажется, именно так его тогда и звали.

Театральная братия начала удивленно переглядываться – им было совершенно непонятно, как это премьер-министр Британии не только не знает, но даже не догадывается о том, что происходит в их храмах культуры и искусства!

Краешком глаза заметив, как сэр Хамфри освободил себя от Саймона Монка, я тоже освободился от Хэкера и актеров, чтобы наконец-то поговорить с секретарем Кабинета с глазу на глаз.

Первым делом я, как можно деликатнее, обратил его внимание на то, что наш ПМ чувствует себя, вроде бы, не совсем в своей тарелке.

– А ему и не требуется, – коротко ответил сэр Хамфри. – Коктейльные приемы на Даунинг-10 всего лишь одна из не самых приятных обязанностей.

– Но ему задают вопросы!

– И что в этом странного?

– Да то, что они не были заранее согласованы, и значит, премьер-министра должным образом не проинструктировали!

Секретарь Кабинета пожал плечами.