Да, и в наше время нашлись люди!

После окончания гимназии я поступила в Цюрихский университет на филологический факультет. Кстати, Степан тоже там учился, только на технологическом факультете. Наши старшие братья учились в Берлине, Всеволод осваивал специальность металлурга, а Владислав — авиадвигателестроителя. О студенческой жизни у меня только приятные воспоминания. Еще бы, молодость и беззаботность, солидная материальная помощь со стороны родителей. Чего еще желать!? В университете я встретила свою первую любовь. Молодой, кареглазый, черноволосый и очень обаятельный болгарин Константин Константинов вскружил мне голову. Если бы я знала, к чему это приведет, то держалась бы от него подальше. Но в то время сегодняшней мудрости у меня не было. Константин увлек меня в модное молодежное движение — Коммунистический интернационал молодежи. Все молодые люди в некоторой степени максималисты, вот и мы с Константином хотели участвовать в создании общества равенства и справедливости. На просторах Европы было единственное место, где была возможность реализовать свои планы, это Советский Союз. На очередном европейском конгрессе Коммунистического союза молодежи Константину удалось выбить для нас путевки в СССР.

Когда я сообщила родным о своих намерениях, то отец срочно созвал всю семью на расширенный совет. Всеволод и Владислав не приехали, стажировались на предприятиях США. Все, без исключения отговаривали меня от опрометчивого решения, но я никого не слышала, видела только лицо Константина и светлое будущее, сформированное в моих мыслях. В итоге семья решила отпустить меня в СССР. Отец открыл мне счет в банке «Аншталь-кредит» в Вене, предлагал использовать средства по своему усмотрению. На прощание отец сказал, что все будут рады моему возвращению.

С первых дней пребывания в СССР я испытала настоящий шок, в основном на бытовом уровне. Нам с Константином выделили комнатку в деревянном бараке на окраине Москвы. Ни тебе ванной, ни теплого туалета, нужно было посещать деревянное строение во дворе. Мылись в комнате, используя небольшую металлическую миску и кофейник. Хорошо, что я умолчала о своем истинном происхождении, не сказала, что прихожусь дочерью графу, а то бы дала Константину повод посмеяться надо мной. Константин, правда, не проявлял интереса к моим родственникам, он был выше этого.

Меня вначале определили переводчиком в издательство «Мысль», а Константина — в газету «Труд», помощником корреспондента. В 1925 году мы вступили с Константином в брак по местным законам, но я оставила себе прежнюю фамилию. В следующем году родился ты, Ванечка. С первого месяца беременности Константин как бы сторонился меня. Сильнейший токсикоз выворачивал меня наизнанку. Когда мой живот, образно говоря, доставал до носа, я узнала, что Константин решил оставить меня, у него появилась «пламенная соратница» из газеты. С ней он мне изменял практически с первых дней пребывания в СССР.

Бытовая неустроенность, отсутствие средств на твое содержание и предательство, казалось близкого человека, привело к спонтанному решению. Я отдала тебя в дом «пролетарского ребенка», где воспитывались дети партийных и советских работников, потому что родители были очень заняты строительством нового государства.

На прежнее место работы я не вернулась. Мой бывший начальник, спасибо ему, пристроил меня переводчиком в народный комиссариат по иностранным делам. Хороший паек и достойная заработная плата позволяли мне хоть как-то заботиться о тебе, передавать продукты и детские вещи.

Работы в комиссариате было много. Два года назад покатилась «волна признаний» СССР. С Великобританией, Францией, Австрией, Италией, Швецией и другими странами, срочным порядком устанавливались дипломатические отношения. Объем моих переводов рос, словно на дрожжах, я иногда не выходила из кабинета сутками. Думаешь, кого-то интересовало, кушала ли я, спала ли — нет. Нужно было выполнять работу, сколько бы ее не навалили. В этой жуткой обстановке я отработала два года, а потом улыбнулась удача, меня стали привлекать для синхронных переводов на встречах наших дипломатов с иностранцами. Затем пошли поездки за рубеж. Попав в Вену, я смогла воспользоваться небольшой суммой средств на моем счете. Накупила тебе разной одежды и игрушек. Много не покупала, могли возникнуть вопросы, откуда у переводчицы появились деньги. И так недремлющее око ОГПУ СССР, постоянно за сотрудниками комиссариата следило, выискивая контрреволюционеров, шпионов и простых граждан, чуждых советской власти. Я относилась к категории чуждых элементов. Родилась не там, и не имела отношения к местному пролетариату.

Когда тебе исполнилось пять лет, ваш детдом перевезли в Можайск. Там были созданы нормальные условия для жизни и учебы, но видеться с тобой регулярно я уже не смогла. Отлучаться, без разрешения помощника посла было категорически запрещено. Спустя полгода, шефство над детским домом взяло ОГПУ СССР. Посещение осуществлялось только по специальным пропускам, которые выдавались на Лубянке. Если честно, я испугалась за тебя, и за пропуском не пошла.