Да, и в наше время нашлись люди!

— За три дня до нашего прихода в Шуваре был бой, — с хмурым лицом рассказывал Махмуд, вернувшись. — Похоже, нашим коллегам удалось захватить Саид-хана вместе с грузом. Старейшина говорил, что убили пятнадцать бандитов, сколько потеряли наши, он не знает. Прилетели два русских вертолета, и всех увезли.

— Значит, задание выполнено и без нашего участия, — обрадованно сказал Хасан.

— Правильно говоришь, Хасан, без нашего участия. Но я полагаю нужно доложить полковнику Абдулле о майоре Кадире. Не помогает ли он случайно боевикам? Русские и полковник в тонкости операции его не посвятили, так он нас отправил Аллах знает куда. Мы потеряли двоих наших бойцов. Абдулла меня точно выгонит со службы.

— Все будет хорошо, — успокаивал командира Хасан, — бери радиостанцию и докладывай полковнику, что мы живы. Пора возвращаться на базу, надоело скитаться, хочу отдохнуть.

Махмуд ушел настраивать радиостанцию и докладывать начальству, а я заканчивал чистку пулемета.

Махмуд вернулся не просто хмурым, а темнее тучи.

— Что случилось? — поинтересовался Хасан.

— Полковнику Абдулле майор Кадир доложил, что мы перешли на сторону боевиков, — чеканя каждое слово, сказал командир. — Абдулла мне не верит, говорит, что с предателем-шакалом говорить не желает.

— У тебя есть частота Амирхана? — задал я вопрос Махмуду.

— Да. Могу настроить.

— Давай, только быстро.

Через пару минут радиостанция была готова. Я несколько раз вызывал Амирхана, и только на пятый или на шестой вызов он ответил. Спасибо Сергею Васильевичу, он сообщил мне условную фразу для опознавания. Когда утрясли с опознаванием, я ему рассказал открытым текстом, что с нами приключилось, и кто к этому причастен. Назвал наше местонахождение. Амирхан, выслушав, сказал, чтобы мы никуда не срывались, он согласует нашу эвакуацию в течение дня, максимум двух.

К сожалению, кто-то оказался проворней. По единственно возможному направлению, по которому можно было добраться в селение на автомобиле, поднимался столб пыли.

— Это уже по наши души, спокойно сказал я, обратив внимание Махмуда на пыль.

— Беги к старейшине, пусть укрывает людей в надежном месте, а сами готовимся к бою, — приказал Махмуд.

Первый выстрел я сделал по машинам с пятисот метров. Хорошая немецкая оптика давала такую возможность. Пока пассажир пытался перехватить руль у убитого водителя, я успел всадить пулю в него, и еще троих снял в кузове.

Почему мы начали стрелять по машинам? Да очень просто. На нашей волне боевики, двигающиеся к селению, на все лады рассказывали, как они отомстят нам за Саид-шаха.

Когда очередная пуля пробила мне левую руку, я не знал, чем перетянуть место ранения, все пакеты уже пошли в дело на правой ноге, где было две раны, одна ниже колена, а вторая в бедро. Я молил Бога, чтобы пули не поломали кости, тогда точно конец. Да собственно и так скоро он придет, патроны тают, вместе с силами. Я не слышу стрельбы со стороны Махмуда, там был взрыв гранаты от РПГ.

Патроны к РПК-ПКМ кончились, к СВД осталось два магазина, правда к АКМ еще три полных магазина, ну, и пяток Ф-1, повоюем. «Стечкина» приберег на самый крайний случай.

Атака боевиков на мою позицию в этот раз была массированной и долгой. Превозмогая боль и борясь с мотыльками, которые начали летать в глазах, отстреливался, пока были патроны. Двух последних бандитов положил из «Стечкина» в пяти шагах от себя, далеко отойти я не могу, правая нога не слушается совершенно. Я, несмотря ни на что, оставался верен своей неунывающей и веселой натуре и из последних сил подумал: вот нас окружают милые, симпатичные молодые люди, медленно сжимающие вокруг нас кольцо — сначала казалось, что нам конец, но оказалось, что нам не казалось…

Прав все же оказался Сажин: из первой и последней для меня операции я живым не выйду, а жаль.

Ну, вот и все, у меня только два ножа остались, а дальше — только зубы, если до бандитского горла смогу дотянуться. Я, как мог привстал, шатаясь. Не в полный рост, но как смог, как позволили раны — свой недолгий жизненный путь я не желал оканчивать, спрятавшись в укрытии. Ага — вот и один из ножей успел использовать довольно удачно…

Пусть кто-то скривится, но последний в жизни крик: «Русские не сдаются!», о котором я много раз читал в военной литературе и слышал в фильмах о войне, прозвучал в моей голове, но сказать эти слова я уже не успел.

В мое укрытие прилетела граната. Я, как в замедленной съемке, как в детстве со всплеском расплавленного свинца, увидел отдельные кадры трагической картины: откуда-то появляется, медленно вращая ребристая боками «лимонка» — Ф-1, падает, не долетая до меня метров двух, и начинает медленно подскакивая на кочках, приближаться ко мне. Затем передо мной возникла в многочисленных кадрах прыжка фигура моего боевого товарища — Хасана, закрывшего меня своим телом. Взрыв и темнота, пришли одновременно. Боли я уже не почувствовал.

Глава 16