Да, я паук и что с того? [LN] (Том 9)

Тогда они уже играли вдвоем, поэтому я выбрал кузнеца, роль поддержки, чтобы лучше сбалансировать нашу пати. Мне показалось, что так я точно не стану мешаться под ногами у персонажей Канаты и Шуна, которые были чистыми бойцами. Хотя я напрасно волновался об этом, потому что они всегда были добры и отзывчивы ко мне на первых порах в игре.

Я был очень рад. Когда они сражались бок о бок со мной и подстраивались под мой темп игры, не заставляя гриндить поскорее уровень, я знал, что с этими двумя мы подружимся.

Мы ходили фармить материалы для кузнечества вместе и выбивали предметы, чтобы улучшить наше оружие. Когда не мог прийти один, двое других играли вместе, и, если изредка не собирались даже двое, я один работал в кузнице.

Этот стиль игры достаточно неплохо себя оправдывал. Когда остальные двое пользовались оружием, которое я им сделал, мне уже было приятно.

Работа руками — это не так уж плохо.

***

Мои папа и дедушка владели небольшой фабрикой. Я не узнавал, что они там делали, когда был маленький. Кажется, какие-то детали для механизмов.

— Мы их производим, потому что людям нужны, но теперь за это взялись большие компании, и все они, паршивцы, переметнулись на чужую сторону, — часто жаловался об этом мой дед.

Судя по всему, появился завод покрупнее, который наладил массовый выпуск этих запчастей, так что компании, которые закупали детали с фабрики нашей семьи, разорвали с ней контракты. Даже те, кто был постоянным клиентом многие годы, перешли к конкурентам, заставляя отца и дедушку искать других клиентов.

Мой дед не стерпел такой обиды и запил после остановки фабрики, всего несколько лет спустя заболев раком печени.

Мой отец, похоже, понял заранее, что фабрику ждет конец. Как только контракты были расторгнуты, он решил продать ее и устроиться работать куда-нибудь еще. Забавно, но мы стали жить на его новую зарплату лучше, чем когда у нас был доход от прошлого дела. Может быть, это тоже добило дедушку.

Но это не значит, что продажа фабрики далась моему отцу легко. В отличие от дедушки, на слово он был бережлив, но я часто замечал, как он со смешанными чувствами на лице смотрит на то место, где она раньше стояла. Это явно было не выражением приятия.

Наверное, именно глядя на дедушку и папу, я заразился таким чувством справедливости. Оба гордились своей фабрикой и были к ней привязаны. Но потом все это было разрушено ради одного только удобства компаний, с которыми они сотрудничали, и в итоге их дела лишь пошли в гору после контрактов с новыми производителями.

Это так нечестно.

Мои отец и дед молчаливо посвятили себя производству этих деталей, как воины, которые поклялись в верности, а взамен их вышвырнули, как ненужную вещь. Есть ли в этом какая-то справедливость? Нет.

Наверняка у них были на то причины, дело было в цене или в том, как делается бизнес. Но принять это было трудно, зная, как много выстрадали мои папа и дедушка, в то время как тем, кто оказался виноват в этом, ничего не было.

Поэтому, когда я видел несправедливость, — даже если закон был не на моей стороне, даже если люди отворачивались — я не мог просто стоять и молчать. Хотя, мне кажется, я был таким всегда, еще когда фабрика не закрылась, так что, если бы папа и дедушка на меня и не повлияли, я все равно был бы таким же. Но именно эти события заставили меня выбрать тот путь, которым я шел дальше.

Я всегда пытался делать то, что было правильно, и исправить все, что было не так, как должно. Но мир не так прост. Если бы поступать правильно было достаточно, чтобы все стало хорошо, то фабрика бы не закрылась.

Вместе с этим, когда мне казалось, что я поступал правильно, я делал все хуже или становился плохим парнем в глазах остальных.

Отчасти проблема была в том, что я все решал грубой силой. Может, между детьми это и работает, но я, даже став подростком, не менял своих методов. Поэтому люди звали меня маленьким огром и злились.

Насилие — не выход. Все это знают, и все равно это был мой ответ каждый раз, когда что-то казалось неправильным.

Я был полон противоречий, с этим спорить я не стану. Мне это стало понятным куда позже, чем другим детям.

В общем, в старшей школе я решил вести себя поспокойнее. Моя бурная жизнь тут же кардинально переменилась. Теперь я мог наслаждаться мирными деньками — жизнью без насилия. Просто бросив насилие и закрыв глаза на всю несправедливость, которую я замечал, я мог жить жизнью обычного старшеклассника. Мне даже повезло подружиться с Шуном и Канатой и ходить в школу с удовольствием.

«Но разве ты этим доволен?» — спрашивал меня голос в глубине души.

Я не знал, что на это ответить.

***

Теперь я почему-то переношусь в свою комнату в деревне гоблинов. Ну, вернее, в единственную комнату в доме, общую для всего семейства. Архитектура гоблинов — не то чтобы последнее слово техники, и в пустынных окрестностях Гор Магии для них многого стоит даже устроить для каждой семьи по комнате.