Да, я там работал: Записки офицера КГБ

Все чаще мои знакомцы, а то и близкие приятели из «Дома» отправлялись в командировки «по просторам Родины чудесной»… Как всегда, много не рассказывали, но и то, что удавалось услышать, не радовало. Армения, Карабах, Чечня, Осетия, Азербайджан, Грузия — такова была география этих командировок, то одиночных, то групповых, то руководства с малым или многочисленным сопровождением. Судя по тому, как складывалась обстановка в стране, в КГБ, МВД, на местах и в местных органах безопасности и внутренних дел, можно было составить некую неясную, но приближенную к действительности картину.

Красиво именуемый теперь мафией преступный мир в южных наших республиках и областях небывало сросся с партийной и административной верхушкой. Видимо, согласие было достигнуто полное. Однако жертвы и оставшиеся еще в структурах власти немногие порядочные люди посылали гонцов в Москву, звонили туда, писали письма с жалобами и разоблачениями местных преступников. Чтобы нейтрализовать их, гарантировать невмешательство Москвы, нужно было заручиться поддержкой — и прочной — не рядовых милицейских работников, а руководства. Так же обстояли дела и по партийной линии… Только до КГБ не могли пока дотянуться липкие пальцы местных баев и басмачей разного калибра и мастей.

Они понимали, что с ослаблением международной напряженности и улучшением отношений СССР с Западом и Востоком у КГБ, милиции, армии будет гораздо больше возможностей, сил и времени разобраться, наконец, в кровавом клубке хлопковых, конопляных и каких там еще гешефтмахеров.

КГБ на местах, как правило, был прекрасно осведомлен об оперативной обстановке. Всем возвращавшимся из командировок, с кем удавалось поговорить, я задавал один вопрос — знал ли КГБ о готовившихся беспорядках, вылазках, погромах? Информировал ли местные партийные и административные органы? Ответ был всегда один и тот же: знал, информировал. Реакции никакой.

Да и какая могла быть реакция, если местная верхушка была намертво повязана с бандитами? Информация, полученная из КГБ, тут же передавалась главным преступникам. Ну а уж организовать «межнациональные конфликты» всегда было парой пустяков — мешок анаши, десяток ящиков водки, полсотни подростков, торчащих в подворотнях и пяток горластых крикунов — обычный, но не дававший сбоя рецепт.

Горели магазины (под это дело списывалось украденное), переворачивали и сжигали автомобили, били витрины, фонари, срывали флаги и погоны с военных, разбивали окна в домах и головы намеченных заранее жертв.

Информация с мест в Москве кем надо причесывалась, приглаживалась и попадала на высокие столы настолько видоизмененной, что и умные-то головы не разобрались бы.

Дело доходило до совершенно отвратительных гримас: на одном из заседаний Верховного Совета СССР «личный Рафик» Горбачева в ответ на запрос об очередной резне заявил, что «подрались на рынке из-за цен на клубнику»… Это сошло ему с рук, об этом промолчала перестроечная пресса, не последовало никаких дополнительных запросов и расследований…

Крючков со товарищи посылали на такие дела либо Бобкова, либо «Палкина». Последний, кстати, расследовал жуткое дело: секретарь одного из местных начальников ненадолго отлучилась, а когда, вернувшись, вошла в кабинет шефа, то увидела, что его голова, отделенная от тела, лежит на письменном столе… «Палкин» привез с собой наших розыскников, поднял на ноги все местные органы КГБ и милиции и убийцу нашел.

Бобков летал то в Армению, то в Чечню, улаживая и гася «межнациональные конфликты», но вряд ли уже докапываясь до их сущности и организаторов. Один из его помощников рассказывал, как однажды, прилетев с шефом в Чечню, сидел в комнате для заседаний местного руководства в кругу начальства и таких же помощников. Ждали Чурбанова, который захотел лететь отдельным самолетом и, как всегда, опаздывал. Наконец он появился в дверях, но запутался в них — так был пьян… Бобков брезгливо приказал убрать его, что и было сделано помощниками — под белы руки увели «отдыхать с дороги». Такие «инспекторы» сильно «помогали» местным и центральным властям. А местные власти все энергичнее сопротивлялись московским вмешательствам — преступный мир знал, что Москва может-таки до него дотянуться, а со своими «нашалниками» уже все было улажено, и давно.