Да, я там работал: Записки офицера КГБ

Механик с удовольствием рассказал и показал. За пару ящиков водки японцы сделали еще один потолок под потолком в машинном отделении. Они не только покрасили его в соответствующий цвет, но и провели по нему какие-то трубы, провода, подвесили лампы — в общем, японская работа. Автомобиль поместили между настоящим и фальшивым потолками, соединили все провода и трубы. Обнаружить его можно было лишь рентгеном…

Мы много работали, мало видели город, но я полюбил его очень. Там есть все: и узкие крутые улочки, спускающиеся чуть ли не к океану, и большие, просторные площади, хотя настоящей архитектуры, как и во всей нашей стране, нет. Есть градостроительство, и велось оно тогда очень неплохо.

Люди в Приморье показались мне более спокойными, выдержанными, чем мы, москвичи, более осторожными в оценках друг друга, с большими, чем у нас, запасами душевного здоровья.

Во Владивостоке я впервые услышал о «северных территориях»… Контрразведчики Приморья внимательно наблюдали за процессом нарастания японской активности в этом вопросе, и некоторых мне удалось «разговорить», но не очень, хоть я и был «представителем Центра». Эти люди отличались еще большей сдержанностью, чем мои коллеги в Москве.

Я интересовался этой темой с чисто исторической точки зрения. Мой интерес особенно возрос, когда я узнал, что «есть мнение» острова японцам отдать. Для носителей Мнения было очевидно, что у России в обозримом будущем не будет средств, чтобы должным образом поставить и развить на островах промыслы, разведку и добычу ископаемых, обустроить нормальный быт населения — его до сих пор ведь нет и в «метрополии». Согласно Мнению, острова должны быть отданы в обмен на нечто, еще не рассчитанное и неопределенное.

Но, чтобы не возбуждать аппетит и не создавать прецедент для, например, китайцев, отношения с которыми оставляли желать много лучшего, острова собирались передать в форме фиктивной продажи их за сумму, которая напрочь отпугнула бы любых желающих.

Впрочем, все это были разговоры. Работа наша по проверке Приморского КГБ подходила к концу, свободного времени прибавилось, и я активизировал свое любопытство: читал доступные мне документы, захаживал в архивы, беседовал со «штатскими».

Наша командировка подошла к концу, и обе стороны — инспекторская группа и представители Управления приступили к подготовке «коммюнике» — справки о результатах проверки. Мы по своей «пятой линии» нашли «драматические» недостатки: например, был случай, когда передача «Голоса Америки» на русском языке каким-то образом пошла через городскую радиосеть (концов так и не нашли, списали на технические неполадки). Или был недопроверен «сигнал» о хранении кем-то неисправного револьвера без патронов. Подумать страшно, что творится там сейчас…

Но недостатков в целом набралось достаточно для того, чтобы начальник Управления и руководитель нашей группы долго не могли придать справке вид, удобный для обеих сторон. Чуть ли не до ссоры дошло дело, но в конце концов документ был подписан.

Было ясно, что на словах в Инспекторском управлении будет доложено мало хорошего. Нам, рядовым членам группы, общая картина, как всегда, была неясна, говорить друг с другом откровенно о результатах своих «исследований» мы не могли. И, как всегда в таких случаях, уверенности, что Центр получит объективную информацию, не было.

Я вернулся к своему «участку» — делегации по линии ССОДа, Комитета защиты мира, Комитета советских женщин, «сигналы» из Института государства и права, слушатели курсов русского языка в МГУ — снова завертелся в привычном танце.

Мои рассказы о поездке в Приморье с удовольствием слушал мой приятель Стас С. Стасик, как и Ник. Ник., был дальневосточником и в свое время переводом попал в Москву, во 2-й Главк.

Как-то я зашел к нему «в гости»: Стасик сидел с наушниками на голове и гонял взад-вперед на маленьком магнитофоне «Награ» отрывок какой-то пленки. День был жаркий, Стас взмок, пытаясь что-то понять. Я предложил свою помощь, и Стасик с готовностью протянул мне наушники: какой-то гул и несколько слов на непонятном языке. «Ну как, ничего не удалось разобрать?» — деловито спросил Стасик, и я в шутку замахнулся на него наушниками.

— Это по-японски, что ли?

— А ты думал, по-каковски?

Пара японских туристов, муж и жена, купили какой-то странный тур в «Интуристе» — сначала добрались в европейскую часть СССР, потом поездом съездили в Хельсинки и вернулись для продолжения путешествия уже в комфортабельном джипе.

Теперь их путь лежал в Грузию и Армению, в горы.

Супружеская пара не первый раз была в нашей стране, и кое-что о них было известно — впрочем, ничего предосудительного. Все-таки Стас убедил начальство — да и начальству было интересно — оснастить джип неким дополнительным оборудованием.

У японцев разрешения на это не спрашивали…

А теперь Стасик прослушивал запись разговора во время проезда ими района, где было установлено какое-то наше противовоздушное или противоракетное радиооборудование.

— Хоть что-нибудь ты разобрал или нет?

— Да вот именно что-нибудь… Но одно слово интересное…

— Какое?

— «Включай».