Да не будет плода вовек (СИ)

выброшу его сзади этих развалин. Хасан сделал типичное для таких случаев выражение лица, означающее: "Как хочешь, ты - начальник." Но, он все же посмотрел вверх и сказал:

- Интересно, тут очень темно вечером, я не вижу фонарей.

- Э-э-э-э! Ничего, разгляжу.

Хасан снова промолчал. Он понял, что Мухаммед не настроен серьезно обсуждать детали предстоящего дела. "В конце конов, ему тут предстоит действовать. Пусть делает, что хочет", - подумал обиженно Хасан. Но, потом, он вспомнил важное обстоятельство: "Однако, если бы он был один, тогда, действительно, он мог бы делать, что хочет. Шайтан его забери. Но, ведь и другие могут пострадать. Чем больше он наделает ошибок, тем вернее нас найдут и посадят." Хасан, тем не менее, не решился спорить с Мухаммедом и, тем более, навязывать ему свою точку зрения, даже правильную, так как боялся его.

Они молча прошли по дорожке между домами до того места, где машина должна будет ждать Мухаммеда, осмотрели его, потом молча вернулись к своей машине и также молча уехали. " Да-а, - злорадно подумал Мухаммед, - а режиссер-то оказывается, живет не в самом лучшем районе."

Глава IV

Мухаммед, как и предполагалось, приехал на место за полчаса до времени, когда режиссер должен был вернуться домой. Он постоял у подъезда, потом прошелся до края дома и обратно, посмотрел на часы. В его распоряжении было целых двадцать пять минут. Он сообразил, что если он будет ходить перед домом в свете окон, то его могут заметить случайные прохожие или жители дома напротив. Он осмотрелся - недалеко росло дерево. Мухаммед зашел под дерево, и встал за стволом в его тени. Недавно прошел дождь, немного похолодало. Мухаммед притронулся к стволу - кора была мокрой. Он поднял голову - листва тоже намокла.

На дороге появились горящие огни подъезжающего автомобиля. Мухаммед весь напрягся. "Ага, едет", - почти с радостью подумал он. Машина медленно въехала на дорожку между домами и остановилась почти напротив Мухаммеда. Задняя дверца открылась, и из машины вышла пара - молодой мужчина и молодая женщина, оба - голландцы. Они обошли машину и направились к дому напротив. Мужчина вдруг повернул назад, подошел к водителю и что-то сказал, потом отдал ему, очевидно, деньги. Машина через минуту уехала. Молодые люди подошли к подъезду и встали подле него. Они привалились к двери и начали мило беседовать. Мухаммед зло подумал: "Ну, вот, еще. Только этого мне не хватало. И сколько они собираются тут торчать?"

Прошло пять минут, десять, а молодые люди стояли у подъезда и говорили. Мухаммед чувствовал, что если они не уйдут до того, как приедет режиссер, операцию надо будет сворачивать и переносить на другой день. Они, без сомнения, могли стать свидетелями. С места, где они стояли - возле дома напротив - было достаточно хорошо видно, что происходит в подъезде противоположного дома, где жил Томас. Через несколько минут пара вошла в подъезд и поднялась по лестнице в одну из квартир в доме. Мухаммед облегченно вздохнул: "Слава Аллаху". Он также подумал, что надо бы еще раз прокрутить в голове те действия, которые ему предстоит совершить, и их последовательность.

Когда он представил, как режиссер открывает дверь подъезда и входит в него, а он, Мухаммед, тихонько бежит к подъезду, чтобы проникнуть в него за режиссером, он понял, что, если дверь закроется быстро, он не успеет проскочить в нее за Томасом. Дверь захлопнется, и он не сможет ее открыть, - код замка ведь ему неизвестен. Мухаммед аж подпрыгнул от вспышки ярости: "тоже мне, ассасины..." (европ., средневековый мусульманский орден убийц, державший в страхе многих правителей Европы), - и он матерно выругался по-арабски, с крайним раздражением подумав о своих друзьях. Однако он отбросил тревожные мысли и сумел освободиться от заполонившего его чувства досады. Он продолжал ждать.

Он вспомнил, как у себя на Родине, в Египте, будучи еще молодым, обуреваемый ненавистью к европейцам-христианам, он мечтал о том, чтобы увидеть, как хотя бы один из них на его глазах захлебнется собственной кровью. И, вот, теперь, спустя много лет, судьба предоставляет ему удобный шанс самому устроить казнь проклятого европейца. Он опустил голову и тут же поднял вновь - в листве был просвет, через который виднелся кусочек неба и маленькая звездочка. Мухаммед долго смотрел на звездочку. У нее был легкомысленный и безмятежный вид. Ей было все равно, что сейчас сделает человек на какой-то далекой для нее планете Земля.